– Слушай, так не получится, – решил помочь троллю Ярин. Тот оторвался от работы и пропыхтел:
– Не мешай. Получится. Должно получится.
– Как ты не видишь-то? Ну, подумай! Первое колесо вращается по часовой стрелке, – Ярин без труда сотворил иллюзию движущегося колеса, – значит, второе должно вращаться в обратную сторону, – перед ним вращалось уже две шестеренки, – и теперь ты пытаешься добавить третье, соединенное с ними обоими… Как оно сможет двигаться? – Ярин добавил третье зубчатое колесо в свою иллюзию. Очертания конструкции мгновенно потускнели и замерцали, и через несколько мгновений от неудачного эксперимента остался только туман. Реальность не терпела такого насилия над собой, даже иллюзорного.
– Ну так что умничаешь-то? У тебя тоже не получается! – раздражено воскликнул тролль.
У Ярина отвисла челюсть:
– Так правильно, это не может получиться! Давай я тебе все объясню, первое колесо…
– Слушай, если ты такой умный, лучше скажи, как надо? – прервал Ахык образовательный процесс.
Конечно, Ярин прекрасно знал, что нужно сделать – это было так просто! – но в самой идее обучения без понимания ему чудилось что-то… неправильное. Если Ахык не мог понять даже того, как одно колесо вращает другое, то какой из него волшебник? Хотя, в любом случае, на испытании он явно не конкурент, почему бы не сделать доброе дело?
– Смотри, ты сейчас сам все поймешь, – предпринял еще одну попытку Ярин. – Три сцепленных шестерни не могут вращаться. Одно вращается так, другое – в обратную сторону, а третье уже не может ни туда, ни сюда. Да и вообще, зачем тебе здесь шестерни? Лучше замени их ремнем, вот так… – Ярин сказал несколько слов заклинания, и перед ним возникла желаемая конструкция.
– Ничего не понял, повтори, – в тролле проснулся проблеск тяги к знаниям.
– Три сцепленных колеса…
– Да нет, не это! Заклинание повтори!
Ярин повторил. Телега возникла вновь. Тролль попробовал сделать то же самое, и перед ним опять возник мерцающий дымок. Ярин повторил снова, и, постепенно, у Ахыка получилось… у, что-то у него действительно получилось. Теперь осталось две соединенных друг с другом шестерни, первая из которых вращало передние колеса, а вторая – задние. В противоположных направлениях.
– Отлично, а теперь… – сказал Ярин, но закончить не успел. Дверь в кабинет комиссии распахнулась, и оттуда вышел экзаменующийся до этого Штром. Ахык, словно боясь растерять с таким трудом добытое знание, рванул к двери и вбежал в нее до того, как Ярин успел его остановить.
Штром устало плюхнулся рядом с Ярином. Он происходил из гномов, и его народ отличался невысоким ростом, примерно на полголовы ниже среднего человеческого. Впрочем, карликами их назвать можно было только со злости – этот, например, был всего на ладонь ниже Ярина. Как и другие гномы, он был широкоплечим и коренастым, а руки, высовывающиеся из коротких рукавов рубашки, были едва ли не также толсты, как нога Ярина.
– Ну, как прошло? – спросил у гнома Ярин.
– Нормально, – неопределенно махнул рукой Штром.
– Что тебе сказали, проходишь? Покажешь свой этюд? – пытался разузнать побольше Ярин. Конечно, он был уверен, что его иллюзия была гораздо лучше телеги Ахыка или недостроенной башни Фионы – но все-таки волновался.
– А ты свой? – гном подозрительно сощурил глаза.
Ярин вновь создал горную дорогу с носящимися по ней вагонетками – с каждым разом упражнение выходило все легче и легче, в этот раз ворожба не заняла и пары минут. Закончив Иллюзию, он заметил, что Штром смотрит на него, едва ли не отвесив челюсть.
– Да-а! – потрясенно выдохнул гном, и принялся внимательно изучать изгибы и петли рельсов.
Насмотревшись вдоволь, он торопливо, как будто даже несколько смущенно, пробормотал свои варги, длинное и запутанное заклинание, и на полу перед ним возникла полупрозрачная иллюзия заводной машинки, катающейся туда-сюда. Из нее торчали железные руки, сжимающие метлу и совок, которыми машинка сосредоточенно убирала сор со своей дороги. Добротный и практичный этюд, может быть, без особого полета фантазии, но исполненный старательно и качественно, со вниманием к мельчайшим деталям. Штром явно был серьезным соперником, но, как ни странно, Ярин ощущал к нему лишь уважение, даже симпатию.
– Круто… И как?
– Сказали, что нежизненно. Зачем нужна эта машина, когда есть тролли? И чем они, дескать, будут заниматься, если повсюду будут твои побрякушки?
Ярин заморгал. Такая постановка вопроса слабо укладывалась у него в голове. Парень встретил в Назимке уже два утра, и каждое из них он наблюдал неповоротливые фигуры с метлами на улицах города, и неизменно им сочувствовал: ведь это монотонное махание метлой и вдыхание поднятой с земли пыли было способно довести до умоисступления кого угодно. Собственно, именно этим Ярин объяснял себе грязь на улицах города, а также отчаянное хамство дворников, с которым также успел познакомиться за этот, казалось бы, короткий срок. Но, оказывается, лучшие умы Назимки не видели в этом проблемы. Неужели в грядущем Эдеме тоже планировались тролли с метлами?
– Но, в общем-то, какая разница? Мы в любом случае поступим, ты же видел, что творят другие.
– Творят-то творят… Но южанин точно пройдет, без вариантов. Видишь его медаль? Такую дают за отличную учебу. С ней в Академию принимают без всякого этюда. Ему нужно будет просто показать медаль комиссии.
– Думаешь, он в самом деле так умен? – удивился Ярин, – внешность, конечно, бывает обманчивой, но…
Алшъят внезапно громко, раскатисто рыгнул, и Ярин умолк. Штром покосился на него и ответил:
– Думаю, нет.
– Неужели он ее купил?
– О, что ты, конечно, нет! – воскликнул Штром. – Это ни за какие деньги не купишь. Нет, скорее всего, его папа директор школы. Или, к примеру, зубной лекарь.
– Э-э… а причем тут лекарь?
– Притом, что директору школы надо где-то лечить зубы, а хороших лекарей не так уж и много. Особенно на юге. Блат дороже денег.
– А про девицу что думаешь? – Ярин взглядом указал на сидевшую в углу Фиону, у которой в этом момент в очередной раз рассыпалась башня.
– Тут и думать нечего, ее отца вся академия знает. Он уже к экзаменаторам заглядывал, здоровался, а то вдруг кто-нибудь из них умудрится забыть, что девочка не просто так сюда пришла. А вот тролль пролетит, наверное. Он и телегу-то изобразить не может.
Или может, – с внезапной тревогой подумал Ярин. Впрочем, какая разница? Ярин попытался успокоиться: все равно его горная дорога – лучшая. Ну, может быть, после этой уборочной машинки… Хотя нет. Лучшая.
Спустя час Ярин вошел в зал комиссии, где за длинным столом сидели три преподавателя Академии, принимающие вступительный экзамен – три вершителя судеб. Председательствовал старший из них, седобородый профессор-гном Гекрат, известный и уважаемый чародей. Он построил, наверное, полсотни мостов, тоннелей и зданий за свою долгую, начавшуюся еще при Влыдыке, жизнь, а после четверть века преподавал в Академии, передавая свои знания и опыт новым поколениям студентов – но не угас, не растерял ни бодрости, ни всегда хорошего расположения духа. Вот и сейчас он, волнуясь и энергично жестикулируя, рассказывал что-то сидящему слева от него Валею – лысеющему человеку средних лет с таким выражением лица, будто он только что по ошибке глотнул скисшего молока. Ни Гекрат, ни Валей поначалу не обратили на Ярина ни малейшего внимания.
А вот третий экзаменатор, Феодим, напротив, сразу уставился на Ярина неподвижным, оценивающим, обмеряющим и взвешивающим взглядом, от которого парень сразу ощутил холодок в затылке. Феодим сидел справа от Гекрата, и постоянно сдвигался все правее и правее, как бы пытаясь ускользнуть от взглядов своих коллег и входящих абитуриентов. Ярин был последним испытуемым, так что Феодим уже успел переместиться за самый краешек стола. Его лицо было блеклым, незапоминающимся и невыразительным – самый обычный человек, выделяющийся только своим облачением: немаркими, серыми робами с единственной яркой деталью – маленьким нагрудным значком, горизонтальной и вертикальной линиями, скрепленными диагональной чертой. Сломанный Глаголь.