– Ты…
– Алекс, ты понимаешь меня?
– Что? Нет-нет-нет, – он грубо оттолкнул меня. – Не трогай меня. Не подходи. Уйди. Уйди!
Я, пораженный, застыл на месте.
– Да что с тобой?
Но Алекс явно был не в себе. Он подскочил с пола и со всех ног бросился наверх, позабыв про костыли. Я был так поражен произошедшим, что даже не задался вопросом, как ему вообще удалось так быстро взобраться по лестнице с поврежденной ногой.
Что с ним?
Когда оцепенение спало, я пришел на кухню и попытался вернуться к готовке. Но делать вид, будто бы ничего не произошло, у меня получалось хуже всего. Я кинул тарелку на стол, не задумываясь, что она может разбиться, и взглянул на свое отражение в наполненной водой раковине. Я не видел ничего. Также пусто было и в моей душе.
У Алекса были не все дома. Это я понял уже давно, но сейчас… Да, он чокнутый, но я повел себя просто ужасно. Зачем было глумиться над ним? Мне хотелось рвать волосы на голове от осознания собственной глупости. Почему я не мог просто смолчать?
Никогда раньше стены моего маленького дома не давали на меня так сильно. Я не мог найти себе места. Наверное, стоило подняться к Алексу, проверить его, но сейчас пойти туда для меня как самая страшная пытка. Я не хотел больше видеть эти безумные пожелтевшие глаза. Но и успокоиться я не мог.
Смута долго не хотела отпускать мой разум. Я ходил из угла в угол, как загнанный в клетку лев. В какой-то момент находиться здесь стало до такой степени невыносимо, что я забрал верхнюю одежду из прихожей и заперся в мастерской.
Я решил во чтобы то ни стало найти эти чертовы струны.
Где же я мог найти струны для гитары? Вариантов у меня было не так уж и много. Я разложил на стол карту и принялся думать. Единственное место, где я видел музыкальные инструменты в Виллсайле – это маленький павильон в торговом центре. Сердце города. И сразу же в мою голову закрались сомнения: идти в огромное неосвещенное здание, где в случае чего не будет пути отступления… И это не беря в расчет бандитов, которые вполне могли оставаться в городе. Что я смогу сделать при встрече с ними?
Тот я, который еще неделю назад мирно кормил курочек и убирался в доме, не стал бы рисковать. Остановился, заметив хотя бы очертание опасности. Но сегодняшний я смотрел на себя совсем по-другому. То ли чувство вины, то ли порыв доказать самому себе, что существует и другой Фирмино, который устал бояться. Которому надоело просчитывать жизнь наперед. Который хочет найти эти чертовые струны для гитары, чтобы вновь услышать мелодичное бренчание. Которому музыка нужна также сильно, как и глоток воды в засушливую погоду.
Действовал я быстро, не давая себе передумать. Сейчас, когда я пишу эти строчки, мой пыл остужен, и решение идти в торговый центр уже не кажется таким вдохновляющим. Глупым скорее, но тогда я хотел сделать эту глупость. Она была нужна мне для храбрости, для уверенности, что я иду в верном направлении. Поэтому я собрал все свои самодельные петарды, которые так любил использовать Освальд в качестве отвлекающего маневра; малокалиберный пистолет с глушителем, не слишком полезный для больших дистанций; фонарик, аптечку и бутылку воды.
Не думаю, что следует описывать дорогу до центра. Могу лишь заметить, что погода сегодня стояла удивительно ясная для осени: ослепляюще светило солнце и мягко дул ветер, не сдувая с ног, а напротив – помогая идти. Я принял это за хороший знак. Правда, стоило мне подойти к торговому центру – серому пятиэтажному зданию, дышащему холодом, как погода начала портиться. Ни капельки не обеспокоенный, я подопнул стеклянную бутылку, валяющуюся на парковке центра. Она покатилась вперед, тихо звеня зелеными боками до тех пор, пока не остановилась у сломанной вывески "Пицца у Карла". Интересно, кем был этот Карл?
Чем ближе я подходил к входу, тем больше под моими сапогами хрустело стекло. Я прошел сквозь когда-то автоматически открывающуюся дверь и огляделся. Достал фонарик и на всякий случай мачете (оно служило Освальду еще с армейских времен). Использовать пистолет в таком большом здании я не хотел до последнего – шум от выстрелов разлетелся бы по всем этажам и непременно привлек зараженных. А что они тут обитали, я не сомневался.
Теперь мне не мешало понять, в какую сторону двигаться. Это, как оказалось, стало самой сложной частью. Пусть в здании не осталось целых окон, а на улице ярко светило солнце, внутри центра двигаться без фонарика было практически невозможно. Я боялся наткнуться на логово зараженных, всё время слышал посторонние шумы и шорохи. В смятении я обследовал весь первый и второй этажи, но так и не нашел ничего интересного. Только упавший лифт и несколько вывесок с незнакомыми мне словами. На третий этаж я не попал – путь туда оказался умышленно завален прилавками. Тогда я вернулся на первый этаж и вновь принялся его исследовать. Как оказалось не зря: в самом конце длинного коридора я наткнулся на спуск вниз. "Нулевой этаж", – гласил указатель.