Это шустрый есаул сумел увернуться от огненных подарочков наследника, а вот раненый полковник проявить такую же прыть не сумел, получив россыпь файерболлов в грудь и лицо. Еще один жуткий крик разорвал неестественную тишину зала, а потом император и его слуга упали на пол одновременно.
Несмотря на общее незавидное состояние, я почувствовал, как стало легче дышать. Слово спало.
Справа послышался стук вновь уроненной на пол Машки – мои и ее конвоиры опять бросились воевать с начинающимся пожаром, прекратив поддерживать вертикально мою персональную катастрофу.
– Мертв! – констатировал офицер, осторожно перевернувший на спину тело так недолго царствовавшего императора
Потеряв разом обоих командиров, гвардейцы растерянно сбились в кучу и неуверенно ощерились оружием.
– Опустить оружие! – властно скомандовала Анастасия, уже поднявшаяся из глубокого реверанса, – Я приказываю!
– Опустить оружие! – повторил ее приказ приосанившийся в опадающих веревках Михаил.
– Уходим! Дым нас прикроет! – крикнул капитан, оставшийся старшим, остальным бойцам. Логичное решение, я бы тоже не стал сдаваться на милость победителям в такой ситуации. Этот десяток явно во многом замазан по уши.
– Стоять! – взревел Михаил, отталкивая великую княжну и бросая в двери вслед удирающему десятку рой огнешаров. «Епта, ну что за долбанная семейка! Пироманы какие-то!» Судя по донесшемуся от выхода вою, кого-то он достал, но вряд ли всех, потому что в ответ послышался нестройный залп. Правильнее всех вела себя Мария, которая лежала и не отсвечивала, сжав кулачки и шепотом молясь. Василий еще до стрельбы рванул Анастасию на пол, их тоже не задело. Туповатыми оказались мы с Михаилом, оставшись на ногах. Пуля, как известно, – дура, но одна оказалась странно умненькой, волшебным образом войдя в левый висок разозленного самопровозглашенного государя, у которого вообще-то сейчас было много шансов стать законным. А волшебным – это потому, что он так-то стоял правым боком к убегающим. Из положения лежа на спине – упасть я пусть и с запозданием, но сообразил – проследил за исчезающим с балюстрады человеком в казачьей форме, сильно порванной под правым коленом. А вот и сам «волшебник».
Не зря я удивлялся, что Санни так легко связали – связан он не был, а «пустотники» на всех троих «пленниках» были фальшивыми. Три переданные бляшки из наследства моего отца (что, в конечном итоге и определило число «пленников»), сделали невидимыми их венцы, обманув наследника (и меня заодно). Стоило удаляющейся стрельбе утихнуть, как Санни подскочил, скинув веревки, и принялся хлопотать над княжной, а потом отдавать распоряжения появляющимся в зале людям. Мне, что ли, Машку тоже по щекам похлопать?..
Сдернул с шеи ненавистный «пустотник», чувствительно пройдясь острой леской по всей разбитой и опухшей морде. Сидя, дополз до Машки и положил ее голову к себе на бедро, тихонько поглаживая и успокаивая.
«Как бы жениться потом, как честному человеку, не пришлось!» – мимолетно оценил остатки бахромы, прикрывающей тело.
Мало-помалу суета закончилась: перестало тлеть тело моего «брата», заработала вентиляция, прибывшие с Василием казаки взяли зал под контроль. С вертким есаулом – обладателем характерно порванных штанов, я несколько раз встречался взглядом, Но в ответ на свой сумрачный, получал пронзительно чистый ответ синих глаз.
«Скажу потом Санни, пусть сам разбирается!»
И в какой-то момент вдруг настала шаткая тишина.
Все с опаской смотрели на распростертое перед троном тело и на рассыпанные по полу своенравные регалии.
Тяжело кряхтя, поднялся с пола, с трудом отцепляя от остатков одежды крепко вцепленные Машкины пальцы.
Под десятками внимательных взоров прошел несколько шагов к подножию трона.
Подобрал корону.
Подобрал скипетр.
Подобрал державу, с трудом удерживая весь комплект во все еще зафиксированных наручниками кистях.
Кровь из вновь потревоженного падением носа капала на лохмотья, на закопченный пол, на запястья, багровыми потеками стекая на самые известные в империи артефакты, к защите которых приложил руку мой отец. Для надежности перехватил ношу поудобнее, размазывая грязь, копоть и кровь по всей внутренней поверхности короны, осторожно пальцами нащупывая тончайшую вязь. От моего движения один участок выщелкнулся. Незаметно отковырял ногтем, а затем наступил босой ногой на выпавшие крохи.
«Ключ ко всему… лучшее творение Нади…»
Что мог мой сильно за шестьдесят отец, уже тогда считающийся величайшим артефактором, назвать лучшим творением совсем юной, едва постигающей азы основанной им же науки жены?..