– Признаете ли вы, сеньор де Монреаль и вы, сеньора де Монреаль, нашего Господа Бога, Животворящий крест и святую католическую церковь?
Молчание…
– Если вы, сеньор и сеньора де Монреаль, желаете искупить свои еретические преступления против нашей католической церкви, можете осенить себя крестным знамением!
Снова молчание в ответ…
Тогда, решив больше не продолжать комедию, легат произнес:
– Именем и волей Его святейшества Иннокентия, папы Римского и наместника церкви святого Петра на земле, повелеваю! Тебя, еретик и богохульник, именуемый ранее рыцарем Эмери де Монреалем, я лишаю всех земель и ленов и… повелеваю повесить на стене города Лавор!
Эмери упал на колени, едва не потеряв сознание. Его тут же подхватили двое крестоносцев и выволокли из зала дворца.
ГЛАВА XIX Колодец Лавора
Легат посмотрел на Жироду, потом он перевел взгляд на Бушара и… незаметно улыбнулся:
– Повелеваю! Бывшую сеньору города и земель Лавора, Жироду де Монреаль, передать в руки доблестного сеньора-крестоносца Бушара де Марли и его рыцарей, дабы они могли утешить несчастную еретичку перед лицом неминуемой смерти!..
Симон улыбнулся и вышел, оставив Бушара наедине с несчастной Жиродой. Легат поклонился и вышел. Они остались одни.
– Ну, что смотришь на меня, краса ты моя еретическая! – Засмеялся Бушар. – Иди ко мне, не бойся! Сейчас я тебя «попробую» обратить в нормальное состояние, более полагающееся женщине!
Бушар на ходу сбросил пояс и меч. Он резким движением снял с себя сюркот. Жирода потеряла сознание…
– Ой! А что это, мы так засмущались, девуица еще небось?.. – засмеялся Бушар, взваливая ее тело себе на плечо.
Он сбросил ее на каменные плиты пола, прямо за троном, и начал срывать одежды…
Она пришла в сознание и попыталась вырваться из цепких рук навалившегося на нее огромного и тяжеленного тела крестоносца.
– Ну не ломайся ты, ей Богу, – с какой-то запредельной и нереальной улыбкой произнес Бушар. – Будет только больно. Лучше успокойся и… получи удовольствие…
Она закричала, когда он резко, грубо вошел в нее. Боль, раскаленной иглой пронзила все ее тело и взорвалась в голове тысячами искр. Она потеряла сознание.
Город Лавор, объятый языками пламени, догорал, когда на большом поле заполыхали четыреста костров. Инквизиция завешала «аутодафе», предавая тела заблудших и несчастных катаров в жертву «очистительному огню».
Рыцари-крестоносцы и остальные воины, прервав на время насилия и грабежи еретиков, стояли коленопреклоненные стройными рядами перед кострами на коленях и молились во главе с папским легатом Арно-Амори о прощении и спасении душ этих заблудших людей.
Они и не догадывались, что, придя в эти земли с огнем, мечом и крестом в руках, они, вместо умиротворения, поднимали громадную бурю гнева, сопротивления и протеста…
Эмери де Монреаль и сорок верных ему рыцарей были повешены. Их тела еще бились в агонии между зубцами крепостных стен, когда его сестру Жироду, с растрепавшимися волосами, изнасилованную и зверски избитую Бушаром де Марли, сбросили на дно глубокого колодца цитадели крепости Лавор, завалив ее, еще живую, сверху камнями и булыжниками из мостовой и обломками соседних строений, разрушенных требюше и пожарами.
Граф Симон де Монфор в это самое время выезжал из Лавора по дороге на Тулузу. С ним отправился небольшой отряд в двести конных рыцарей и триста арбалетчиков. Ему страшно не терпелось вступить во владение графством…
ГЛАВА XX Игры в «кошки-мышки»
Город и крепость Тулуза не открыла свои ворота перед «новым повелителем», открыто подняв знамя неповиновения – знамя графов де Сен-Жиль Тулузских…
Симон и его крестоносцы, к которым прибыли отряды Бушара де Марли и Робера де Мовуазен, захватившего, наконец-то, замки Ла-Бесед и Сессак, два месяца безуспешно осаждали Тулузу.
Когда же до них дошли известия о том, что граф Раймон де Сен-Жиль соединил свои войска с отрядами графов де Фуа и де Комминжа, крестоносцы стали поспешно отступать по старой римской дороге на Каркассон.
Симон и его рыцари попытались, было, сходу захватить укрепленный горд и замок Авиньоне, но горожане сопротивлялись.
Тогда крестоносцы, по следам которых приближались грозные силы графов де Фуа и де Комминжа, разрушили слабенькую крепость Мас-Сент-Прюэль и заперлись в Кастельнодари, старой крепости с низкими стенами и слабыми башнями, словно в ловушке.
А, что же граф Раймон? Он, как всегда, проявил свою слабость и двуличность характера, оставшись в Тулузе и предоставив право графу Раймону-Роже де Фуа самостоятельно разгромить крестоносцев, заблокированных в Кастельнодари.
Граф де Фуа, горячий и открытый, зачастую до простодушия, южанин, не понял настоящего смысла слов Раймона де Сен-Жиль и практически в одиночку рванулся на крестоносцев…
Граф Раймон де Сен-Жиль совершил еще одну, теперь уже роковую, и непростительную ошибку в своей жизни, не пойдя общими силами на врага. Они могли полностью разбить крестоносцев и попытаться возвратить все назад, как прежде…
Вместо этого, в сентябре 1211 года, Симон де Монфор и его крестоносцы, запертые в Кастельнодари, провели блестящую, по своей наглости, смелости и дисциплине, атаку на отряды графа Раймона-Роже де Фуа и графа Бертрана де Комминжа.
Графы де Фуа и де Комминжа умудрились проиграть битву с крестоносцами возле Сен-Мартен-ла-Ланд.
А, ведь они считали ее уже практически выигранной, но, отсутствие дисциплины в рядах феодальной конницы де Комминжа и откровенная трусость наемников де Фуа, разом перечеркнули надежды южных баронов на спасение.
Четкая по месту и времени атака рыцарей де Марли, врубившихся во фланг каре врага, вывела графа де Комминжа из дальнейшей борьбы и обратила в паническое бегство отряды де Фуа.
С этого дня, граф Бертран де Комминж и его рыцари больше не станут принимать участие в войне против крестоносцев де Монфора.
Граф Раймон-Роже де Фуа, которому затмит глаза поражение, втянется, словно упертый вепрь, в долгое сопротивление крестоносцам. Он, попросту не поймет, что, воюя с крестоносцами, он противопоставляет себя всему христианскому миру и ставит вне закона…
Ги де Леви, до которого все эти месяцы доходили разрозненные сведения о ходе летней кампании против катаров, продолжал укрепляться вокруг Каркассона.
К его огорчению, Жанна с детьми уехала еще месяц назад. Ги понял, что сейчас начнется трудная и, пожалуй, самая непредсказуемая часть войны.
Он, как в воду глядел. Большинство замков и городков восстало и открыло свои ворота графу де Сен-Жиль.
Раймон даже захватил большую часть земель и городов, принадлежавшую ранее виконту де Тренкавелю.
Начиналась игра в «кошки-мышки».
Отряды врагов гонялись друг за другом, зачастую не понимая, кто кого догоняет, а кто убегает. Замки и крепости постоянно переходили из рук в руки, воюющие стороны попросту вели войну на исступлении чувств, словно обезумевшие звери!
Костры все больше и больше покрывали несчастные земли юга Франции, озаряя прекрасные и звездные ночи Лангедока заревом, казалось, что языки пламени лижут небо, полное красивых и ярких звезд…
Позднюю осень и зиму 1211 года противники провели, укрывшись в своих крепостях и зализывая раны…
Весной 1212 года с севера пришла новость – подходило большое крестоносное пополнение! Симон де Монфор, всю зиму ходивший с кислым и удрученным видом, снова воспрянул духом и с небольшим отрядом проверенных рыцарей рванулся навстречу крестоносцам.
Ги, Бушар и Робер оставались в захваченных крепостях и замках, преследуя местных феодалов, которые укрылись в лесах и горах, но сдавались и сопротивлялись засилью крестоносцев.
Симон принял пополнение и с ним устремился на северные части графства Тулузы. Удар, невиданный по силе и пронзительной жути расправ, пришелся на земли графств Руэрг и Керси с городами и крепостями Сент-Фуа-де-Конк, Кастельно-Монратье, Пенн-де-Ажене, Марманд, Муассак.