— Потому что… — слова застряли на языке. На бумаге или в мыслях изложить идеи не сложно, а произнести их вслух девочке, глядящей на тебя невинными и родными глазами… Но она поняла.
— Миш, то, что было, там на лестнице… — ее очередь запинаться и краснеть.
— Понимаю, — ответил я, переходя на спокойный нагловатый тон. Мачо я в конце концов, или нет? — Мы сильно понервничали, все такое… Но я подожду.
— Чего подождешь? — ведьмовские брови поползли вверх.
— Того, что ты осознаешь, что это была не случайность. Что в глубине души ты меня любишь и подсознательно хочешь…
Договорить я не успел, так как говорить и уворачиваться от горячих картофелин одновременно довольно тяжело.
— Нахал!
Я вернулся и сел на прежнее место.
— За это тебе и нравлюсь!
— Придумай что-нибудь пооригинальнее, — фыркнула ведьмочка. — Почему все самцы считают, что мы любим их за наглость и трубят об этом на всех перекрестках?
Я пожал плечами.
— Наверное, потому, что это действительно так, как бы вы не пытались убедить себя в обратном. Да, вам нравятся хорошие тихие и спокойные мальчики, потому что они умные, целеустремленные и всегда добиваются в жизни многого, и за ними вы — как за каменной стеной. Но при этом с ними скучно. И постепенно, шаг за шагом, день за днем рядом с такими пай-мальчиками вы звереете, становитесь психованными разобиженными на весь свет суками. И все это время вас как мух на какашки тянет к плохим мальчикам, которые нецелеустремленные бездари, бездельники, местами грубые и поголовно с завышенной оценкой себя любимых. Но рядом с которыми вы чувствуете себя по настоящему женщинами, а не придатком мужчины для удовлетворения естественных физиологических потребностей в перерывах между Великими Делами. И чем больше вам позволяют хорошие мальчики, тем больше вы стервенеете и ненавидите их, а чем больше запрещают плохие — тем больше вы их любите. Что, Настюш, скажешь не так?
Обалдевшая от такого монолога Настя даже прекратила жевать.
— А ты психолог! Я тебя даже зауважала! Так что, по-твоему, мы все мазохистки?
Я кивнул.
— Не то, чтобы прям мазохистки, просто рядом с хорошими мальчиками вам трудно быть на уровне. Он сильнее, умнее, лучше, такой вот весь неповторимый, и в обществе все смотрят на него, а не на вас. А с плохими наоборот. Там вы — локомотив, а они — лишь ваш придаток, предмет галантереи.
Она долго-долго молчала, переваривая. Я про себя ухохатывался, но держал наигранно-спокойный вид с ехидными глазами. Наконец ее лицо расцвело в улыбке.
— Конечно много ляпов, но в целом идея интересная. Только почему же я, такая плохая стерва, должна повестись на такого хорошего и славного пай-мальчика тебя? Получается, ты сам себе противоречишь?
— Ну вот, ты все переврала, — разочарованно вздохнул я. — Давай начнем с тебя. Хоть ты сильная, крутая и действительно стерва, тем не менее, все же «хорошая» девочка.
У тебя высокие моральные принципы. Да, иногда тебя заносит, но это издержки темперамента, желания мелко пошалить. Как у Карлсона. А внутри ты добрая и отзывчивая. Даже молишься перед сном.
— Откуда ты знаешь, что я молюсь перед сном? — моментально вспыхнула она. Я выдавил «извиняющуюся» улыбку из старого диснеевского мультика и захлопал глазками.
— Я думала, ты спишь…
— Стесняешься?
Она задумчиво покачала головой, вспоминая что-то свое.
— Просто это личное.
— Извини, больше не буду.
Мы немного помолчали, пока она не «вернулась» в этот мир.
— Ладно, ничего. Значит я хорошая и правильная?
Я кивнул.
— И при этом очень сильная?
Снова кивнул.
— И поэтому меня тянет к тебе, плохому и слабому? Чтобы подчеркнуть свою крутизну и «правильность»?
Я состроил самую загадочную физиономию.
— Хорошо. Допустим, я такая хорошая, как ты говоришь. Но себя ты тоже недооцениваешь. У тебя есть идеалы, есть стремления и грани, через которые ты никогда не перейдешь. Хоть ты и не молишься перед сном, но на роль плохиша не тянешь! — и ведьмочка выдала очередную фирменную коварную улыбку, на которую я в ответ выдал не менее фирменную донжуанскую.
— Ошибаешься. Я безвольный безответственный нецелеустремленный морально неустойчивый тип. И при этом крайне пофигистичный. Гремучая смесь, да? А все, что свершил на сегодня, — я обвел рукой вокруг, — сделал перед страхом смерти. Что меня догонят и продифференцируют. По-моему, этого достаточно! Так что я именно тот «плохой мальчик», который тебе нужен, твоя полная противоположность, о которой ты втайне мечтаешь. Даже втайне от себя.
Настя снова улыбнулась, на сей раз как ребенку, говорящему многомудрые «взрослые» вещи. Ладно-ладно, так и быть. Держи свою хорошую мину, отдам я тебе этот раунд, какой там счет уже… А, не важно.
Да, тот поцелуй на лестнице вышел спонтанно и во многом под действием внешних обстоятельств. Но опять-таки, благодаря тем обстоятельствам я смог заглянуть ей внутрь и прочитать то, что мне знать не полагалось. А что же сам? Моя показная бравада сейчас — всего лишь стандартный флирт, процесс охмурения. Ведь я не я был бы, если б не попытался закадрить очень даже симпатичную девочку, которая все время рядом и с которой многое связывает. А вот каково мое истинное к ней отношение?
Не знаю.
Пожалуй, не стоит спешить. Потому, что оторвавшись от этих прекрасных глаз, я явно ощутил другие глаза, не менее прекрасные, смотрящие из-за спины прямо в душу. А еще откуда-то взялось чувство предательства, мерзкое и шевелящееся.
Я поспешно отогнал от себя все мысли. Надо успокоиться и попробовать разобраться в себе. Настя мгновенно почувствовала изменение настроения.
— Миш, все в порядке?
— Да, прости. Мне надо пройтись.
Я встал и пошел к машине через лесополосу.
На капоте вальяжно расположилась Эльвира, как всегда непонятно, то ли полуодетая, то ли полураздетая, самозабвенно полирующая ногти на ногах.
— Привет, пупсик! Что скучаешь?
Я присел рядом на корточки, прислонвшись спиной к дереву.
— Да вот, думаю.
— Какая из них лучше?
Нет, ну, нахалка! И как всегда возразить нечего! Умеет же формулировать и собирать мысли, которые сами по себе бродят в голове и никак собираться не хотят! Причем одной единственной фразой.
— Знаешь, после всего, что со мной произошло, тот эпизод у Вики кажется таким незначительным, несерьезным…
Эльвира бегло бросила оценивающий взгляд и тряхнула огненной копной, как бы отгоняя наваждение
— Не узнаю тебя, малыш. Еще две недели назад ты бы, не задумываясь, крутил с обеими. А сейчас у тебя нет ни одной, а ты уже страдаешь, как принц датский.
— Сам не знаю, что со мной. — признался я.
— Взрослеешь, mon cheri, взрослеешь! — сформулировала она и принялась с новой силой орудовать пилочкой.
— Элли, скажи, а чем тебе Настя не нравится? Почему ты к ней так?
Демон подняла удивленные глаза.
— Мишань, ты опять тупишь? Мне она как раз таки нравится! Поэтому я и хочу помочь.
— Кому именно? Ей? Мне?
Она задумчиво почесала пилочкой за ухом.
— Наверное, обоим.
— А какой тебе в этом резон? Чтобы демон, и вдруг помогала? Ладно, я твой подопечный, но чужому?
— Дурак ты! — обижено бросила Элли.
Какое-то время мы сидели молча, думая каждый о своем. Она не выдержала первой.
— Хорошо. Рассказываю. Я перестала получать ЦУ.
— Чего?
— ЦУ. Ценные указания. Ну, это как задания, только без конкретики. Например, работать в том-то направлении, стремиться выработать такое-то качество, и т. д.
— Понял. И чего?
— Ничего. Отчеты у меня забирают, а инструкции, что делать, не дают.
— А раньше давали? — Я хмыкнул.
— Всегда. Анализировали отчет, объясняли ошибки и сообщали, что делать дальше. А теперь мило улыбаются, говорят, что я работаю в правильном направлении, чтобы продолжала в том же духе и т. д. и т. п… Хотя я вообще нифига не работаю! Сечешь?