Выбрать главу

Настя сидела задумчивая. С того момента, как вышла из медитации, почти ничего не сказала и не спросила, находясь на своей волне. Наверное, не стоит мешать. Пусть разберется в себе, ей это нужно.

Я попробовал ложкой суп, весело кипящий на огне. Утренняя ссора как-то сама собой забылась. Ну почему людям нужны опасности и проблемы чтобы стать ближе?

— Может, отпустишь их?

— Потерпят, трудотерапия полезна. — Ведьмочка усмехнулась, выходя из своего полутранса.

— Они хоть будут помнить?

— Конечно. Это не гипноз, это подавление воли. — Она рассмеялась. Впервые после обеда. Пожалуй, впервые за три последних дня. — Вообще это колдовство запрещенное, но мне как-то все равно.

— Да ладно, отпусти бедолаг. — Я тоже улыбнулся. — А то они тут вертятся, мешают.

— А вдруг они уйдут, а ты набросишься на меня? — хитринка в голосе, веселые искры в глазах.

— Ну, так чего я и хочу? — пожал я плечами.

Настя натянуто засмеялась и хлопнула в ладоши.

— Мальчики, свободны. И в следующий раз думайте, когда цепляетесь к мирным беззащитным туристам.

Когда четверо гопников удалились, смешно переставляя ноги, будто зомби, она не удержалась

— И все-таки, надо было что-нибудь поинтереснее придумать. Хворост собирать — не их уровень. Если бы на нашем месте были обычные люди, ты бы уже валялся с финкой в животе, а меня бы сначала еще и оттрахали по очереди.

— Они и этот урок на всю жизнь запомнят. Оставь, не будь такой кровожадной. Не настолько у них души черные. Лысый — да. Но он трусливый. Поймет, что и на его силушку управа найдется. А остальные вообще дети.

Я помешал варево и подкинул дровишек

— Еще несколько дней назад ты был не склонен доверять людям, — покачала головой она. — Кинул гранату в сауну. Михалыча отговаривал к другу ехать. А теперь вот так об отморозках рассуждаешь. Может ты меня правда просто трахнуть хочешь, а они мешают?

Я чуть не поперхнулся. Интересное окончание мысли. Снова вызов? Очередную игру затеяла? Что-то не нравятся мне ее игры.

— Хотел бы — трахнул, — вяло буркнул я в ответ.

Она хмыкнула и пренебрежительно скривилась.

— Коленку подними, а то губа сильно отвисла.

Я повесил на лицо пофигистично-пренебрежительное выражение

— Ты не права. И ты б никуда не делась. Просто я не хочу.

— Хочешь. Но боишься.

Я рассмеялся.

— Чего мне бояться?

— Снова по яйцам получить. И не только по ним. Надо же, с какой-то девчонкой совладать не может! Казанова, блин!

Она что, специально конфликт разжигает? Из колеи выбивает? Да зачем ей это все?

— Да, боишься. Хочешь, но боишься, — продолжала она. — Низменный страх, опасение быть побитым. Ты на словах только мачо, а внутри мелкий пакостный трусишка!

Черт возьми, почему ей можно надо мной издеваться, а я всегда только защищаюсь? И мне, как защищающейся стороне, всегда достается, а она вся из себя победительница?

— Значит, считаешь, что я просто тебя боюсь? — медленно переспросил я, стараясь подавить кипящие эмоции. Как завещал Карлсон — спокойствие! Только спокойствие!

— Именно, — ответила ведьма, блестя глазами.

— И поэтому три дня сплю в мешке, опасаясь подойти и отгрести?

Утвердительный кивок.

Я медленно встал, обошел костер и опустился к ней на плед. Затем, смотря прямо в глаза, сгреб в кучу ее волосы, намотал на ладонь и резко дернул, опрокидывая голову.

— Аааай!…

Она выгнулась, но осталась сидеть, закрыв глаза, как бы в предвкушении удовольствия. Губы сложились в довольную комбинацию. Что ж, все интереснее и интереснее.

Я наклонился и приложился губами к ямочке на ее шее, затем медленно кончиком языка повел вверх, к подбородку… Затем дотронулся губ и оставил горячий след, оттянув при этом волосы вниз еще сильнее, на грани фола. Ощущения необычные, теперь главное не проворонить момент, удержать ситуацию под контролем.

Настя вошла в ритм, дыхание сбилось, эмпатически я ощущал охватившее ее возбуждение. Надавил еще сильнее… Ей что, нравится, когда делают больно? Скрытая мазохистка? Или просто интересно посмотреть на мою фантазию, хочется чего-то необычного? Что ж детка, ты получишь необычное, в полной мере!

Дернул волосы еще раз, еще сильнее и ощутимее. Она опять вскрикнула и опять расплылась в блаженной улыбке. Извращенка! Даже немного жаль портить такой момент, но сама напросилась. Я отстранился и еле слышно прошептал:

— Ты не права!

Затем встал, и, ликуя в душе, обошел костер, сев на место. Демонстративно взял ложку и стал тыкать картошку.

Гробовое молчание. Непонимающий обалдевший взгляд. Разочарование. Злость. Неуверенность. Чувства сменяют друг друга.

— Настюш, я не боюсь тебя, и ты это знаешь. А еще мне не нравятся твои игры. Если хочешь что-то сказать — говори. Предложить — предлагай. Обвинить — обвиняй. А глупые подколки засунь далеко-далеко.

Она сидела, обняв колени, с задумчивым видом смотрела на огонь и опять о чем-то напряженно размышляла. Что же случилось сегодня такого, что так выбило ее из колеи? Что не так со Светочкой и ее группой? Не «мух» же она в конце концов испугалась?

— Извини, это была шутка, — произнесла она. — Насчет «боишься…». Просто хотелось тебя зацепить, безо всякой задней мысли. Злость сорвать…

— Я понял, — кивнул я. — Но и ты пойми, мы на взводе, на пределе. Сегодня нас чуть на квадратный трехчлен не разложили. Поэтому воздержись пока от таких шуток. А если хочешь просто позаигрывать, выбери более безобидную подколку. Ага?

— Хорошо. Извини.

Она встала, подобрала плед и, кутаясь, пошла к машине.

Время шло. Окончательно стемнело. Суп сварился. Аккуратно снял его и отставил остывать, подкинув в костер толстых палок.

Что ей надо? Чего хочет? Да, я понял, зачем она рядом. А может, наоборот, это я рядом с ней, как предмет мебели, гаджет или сумочка. Но тогда возникают все новые и новые вопросы.

Например, каковы ее дальнейшие планы относительно моей персоны? Не сможет она всю жизнь держаться рядом со мной, точнее, держать меня рядом с собой. Ей это не нужно, у нее своя жизнь. Ну, спрячемся, а дальше? Рано или поздно нам придется вернуться, придется что-то делать, чем-то заняться. Причем таким образом, чтобы я снова был рядом, не мог отлучиться ни на шаг. Меня действительно проще убить, чем мучиться всю жизнь, держа на поводке, непрерывно контролируя: «А не возникло ли у Михаила Евгеньевича желание „мессией“ стать, правителем мира из пророчества? И Армагеддон устроить?»

Но ведь не убивает! И далеко не из человеколюбия! Не из той она структуры, где ценятся эти качества. Особенно учитывая, что была она лучшей ученицей одного из «отцов», верховных менеджеров данной организации.

Поэтому как бы я ей не нравился, какие бы близкие отношения у нас ни были, она меня замочит, быстро и легко, чтоб не мучился. Только потому, что моя персона угрожает стабильности в мире. И рука подымится…

…Но ведь не убила же! До сих пор! Не из благодарности, не из гуманистических соображений, а просто так! Почему?

Она подошла сзади незаметно. Вроде и не кралась, но получилось тихо и бесшумно. Кинула рядом на землю плед, опустилась и обняла меня. Нежно. И немного фальшиво.

— Насть, зачем тебе это нужно?

— Что именно?

— Зачем пришла?

Она замялась. Всего на долю секунды, но я почувствовал.

— Мы взрослые люди, Миш. А ты мне нравишься.

— Не ври.

Пауза. Я продолжил:

— А Макс?

Тяжелый вздох.

— Я ничего ему не обещала. И в верности не клялась. И мы, может быть, никогда не вернемся.

— Вернемся, — грустно усмехнулся я.

— Чувствуешь?