— Она простая девчонка, твоя ровесница. Почти. Но ты видишь оболочку, стерву, унижающую тебя при каждом удобном случае, и считаешь, что она такая и есть.
— А это на самом деле всего лишь защита, комплекс… И она сама еще не знает, чего хочет… И с чувствами своими не разобралась до сих пор…
— Видишь, не такой ты и глупый, сам все с одного слова понимаешь. Ну почему чтоб понять простейшие вещи тебе нужен тычок со стороны?
— Не знаю, добрейший из демонов. А можешь ответить, она меня любит?
— Любит? А что такое любовь? Определись сперва, что под этим словом понимаешь, а потом спрашивай. Хватит тебе уже тычков со стороны!
И исчезла. Ну что ж, спасибо и на этом.
— С кем это ты там разговариваешь? — Сзади почти бесшумно подошла Настя. Спиной я ощутил ее напряжение.
— С демоном советуюсь.
Глупо, конечно, звучит… Хм… Зато правда.
— И что советует демон?
— Сесть и поговорить с тобой начистоту.
Ведьмочка недовольно фыркнула.
— Мудрый демон.
— Ты даже не представляешь себе насколько!
— …Так что ЭТО принадлежит не мне. Он просто хотел, чтобы я передал его тебе. Боялся, чувствовал, что могут убить, и решил передать крест через меня. Просто не успел сказать. Так что Насть, у меня нет никакого права на ключ. Возьми.
Я замолчал. Настя крест не взяла, сидела, опустив голову, но я не спешил, держал его на раскрытой ладони.
— Сама посуди: никто, нигде и звать никак! С какой стати мне им владеть и распоряжаться? Я должен был лишь встретиться с тобой и отдать. А дальше у вас была своя договоренность. Да, он усилил позиции темных, но говорят ведь: «Не клади все яйца в одну корзину». Тайник — это вторая корзина, на случай, если авантюра со Смирновым выйдет из под контроля. Ты артефакты перевозила, прятала, значит, ты теперь их хранитель.
Она сидела, не поднимая головы. Да, огорошил, конечно. Но так правильно, так верно. Эта вещь попала мне в руки случайно и должна вернуться к настоящей владелице.
И только после этого проявится ее истинное ко мне отношение. Теперь ей некого будет опекать. Я отдал, сам и добровольно, колдовское условие выполнено. Не нужно ей знамя сопротивления в моем лице с такими артефактами, с такой мощью. Нужна организация, бойцы, рядовые исполнители, но не я. Вот теперь, когда от меня ничего больше не зависит, пусть скажет, что обо мне думает, как относится. Любит или нет. Хочет, чтобы я остался рядом, или ей все равно.
Она медленно подняла налитые свинцом глаза. Краешки губ растянулись в насмешливой улыбке
— Что, трусишь?
— Чего?
Она тоже умеет удивлять и огорошивать. Нифига я не понимаю в женской логике!
— При чем здесь «трусишь»?
— При том, что ты не только слабак и хлюпик, а еще и трус. — Она рассмеялась, но как-то натянуто, неестественно. — За нами гонится половина страны. Орден знает о пропаже артефактов и про мою близость с учителем, сложить два и два для них не проблема. Если до сих пор эта мысль им в голову не пришла, то обязательно придет, неспроста же они разыскивают нас обоих. Теперь эта выдра светловолосая. Непонятно кто за ней стоит, кому она подчиняется, откуда такая осведомленность. И тоже разыскивает нас обоих, не только тебя! То есть все стрелки упираются в этот ключ. А сейчас ты его отдашь — и чистенький! Гуляй, Вася!
Конечно, мы же не герои, мы не при делах! Мы самые обычные пацаны из самой обычной деревни! Нам нафиг ничего вокруг не надо, лишь бы забиться в свою норку и чтоб никто не трогал! Так, Михаил?!
По мере того, как она говорила, голос поднимался все выше и выше, громче и громче, переходя на крик.
— Нам пофиг, кому артефакты в руки попадут! Забить мы на это хотели, с самой высокой колокольни! А что государство опять развалится, утонет в кровищи — да какое нам дело! Мы же простые бедные несчастные! Нас жалеть надо!.. Потому что мы простые деревенские ребята, не в теме, случайно попавшие в чужие Большие Игры!
— Повторяешься.
— Это не я повторяюсь! Это ты трус! Переложить на меня всю ответственность, остаться в стороне — и домой!
Хорошо! Давай! — Она сгребла с руки крестик, чуть не сломав палец, за который случайно зацепилась тесемочка. — А теперь чеши на все четыре стороны! Герой, блин! Избранный! Спаситель человечества! — она зло сплюнула в мою сторону. Внутри все ухнуло и упало, жестко долбанувшись об землю.
— Собирай манатки, поехали. Довезешь меня до ближайшего города и адьес, амиго! — она причмокнула и помахала ручкой. — Свободен!
Вот так, Михаил. На те на голову ушат дерьма! Просто так, рожа кривая потому что. Что бы ни случилось, один фиг — в итоге ты все равно плохой и нехороший.
Я быстро собрал вещи, раскиданные вокруг костра, и потащил к багажнику.
* * *
Колымагу вел не спеша. Не хотелось расставаться, тянул последние минуты Жалко. Обидно. Как же глупо все заканчивается! Но сделать ничего уже нельзя. Впрочем, может оно и к лучшему? Но почему же тогда так не хочется отпускать ее?
Да, она собралась меня использовать, я отдавал себе отчет. Но ведь был счастлив! А теперь? Все честно, маски сорваны… Почему же так сердце щемит?
Глупо это. Что бы я к ней ни чувствовал, отношения должны выстраиваться на ровной поверхности. А раз с ее стороны они были изначально неравны, значит, пусть буде, как будет. Переживу.
— Что планируешь дальше?
Молчание. Хотя, лучше не спрашивать. Меньше буду знать — меньше выдам в случае чего.
— Куда ехать-то?
— Прямо. До ближайшего города. Там потихоньку высадишь и езжай на юг. Отвлечешь их. Не боишься?
Снова вызывающий взгляд. Насмешка напоследок, чтобы легче было расстаться?
— Не боюсь, — буркнул я.
— Странно… — смешок. Я промолчал. Пусть изговляется. Не впервой.
— Тогда езжай в родные края. Пока тебя найдут, пока схватят, если схватят, поймут, что я сбежала, пройдет время. Я за это время доберусь до нужных людей и начну свою войну. Если будешь умненьким мальчиком, ничего с тобой не случится. Ты свой регион хорошо знаешь, спрячешься так, что ни одна муха не найдет. Одни ваши горы чего стоят.
— Может, давай вместе? Вернемся?
— Повоевать захотелось? — снова смешок. Но какой-то натянутый. — Нет. Ты отвлечешь их и спрячешься. Выиграешь время для меня. А потом им будет не до тебя. Поверь.
— Я…
— Нет, я сказала! Это не твоя война. Живи себе спокойно, в свое удовольствие. Я вообще глупость сморозила, что в Москву тебя одного отпустила. Твое место там, где твое место. Остальное тебя не касается. Все эти войны колдовские, власть, борьба… Забудь о них, как о страшном сне.
— И о тебе забыть? Как о страшном сне? — не удержался я от яда напоследок.
Она помолчала.
— И обо мне. — В голосе проскочила грусть. Ей тоже тяжело. Все-таки что-то ко мне у нее есть, пусть и не такое большое и сильное, как хотелось.
— Все решила?
— Да. Прости. Прости, что втравила во все это, не подумав. Само как-то получилось… — она пожала плечами.
По ее холодным глазам я понял, что спорить бесполезно. Все равно все будет по ее. И что она снова перешла некий рубеж, и назад от него дороги нет. Передо мной сидел воин, для которого собственные чувства на чаше весов бытия не имеют никакого веса.
— Я не хочу домой.
— Это не обсуждается. Ты не воин, не боец. Только бездарно погибнешь. Как пушечное мясо.
И все. В этом вся Настя. Теперь получается, что она еще и заботится обо мне, неблагодарном трусе. Такая хорошая милая девочка.
— Расставаться на такой ноте…
— Кому сейчас легко?
Что ж, она все для себя решила. Ее жребий брошен.
?
Глава 19. Мировой заговор или наследие таинственной расы
Интересная штука — судьба. Для кого-то длится годами, скупо тянется изо дня в день, почти не внося в жизнь ничего нового, а для кого-то летит, подобно торнадо, постоянно меняясь и переворачивая всё вокруг с ног на голову. И как ни борись — уйти от нее нет никакой возможности. Вот и теперь меня отправляют домой, отводя из-под удара. Она добилась своего, получила то, что нужно, и собирается воевать дальше. А меня, штатского, гражданского, мирянина, и прочее прочее, выводят из игры. Делают это, конечно, из лучших побуждений, но преподносится это, дескать, я сам во всем виноват. Хотя к таким закидонам уже привык. Обидно другое. Как бы ни сложилась их война, я эту девушку больше не увижу.