— Нне ннадо… — прошептал я.
Глаза потухли. Усмешка:
— Дрейфишь, Скайуокер? Конечно, это тебе не бандюков по саунам мочить. Тут нервы надо крепкие. Ну, так ты понял про мои цели? Про мир, любовь и братство в цепях?
Пауза, и снова на пол-леса:
— Да, в цепях! Потому что иначе с вами нельзя! Вы — дерьмо! Пыль! И сами себя такими сделали благодаря пресловутой свободе!
Немного успокоилась, взяла себя в руки — вспомнила, кто она. Спокойно проговорила, видимо, считывая, что время переговоров, несмотря на все наши… Недопонимания… Не прошло:
— Я не хочу подавить вас полностью, как вид, джедай, лишив всех привилегий. Но ограничить этот беспредел необходимо. Я не лишу вас творчества, вы и дальше будете подобны нам, но…
— Но мы будем знать свое место, — пискнул я, перебивая. — Знать, что мы всего лишь чьи-то комнатные собачки.
Звучало жалко.
— А давай спросим у той девочки в общаге, хочет ли она быть чьей-то комнатной собачкой? — сузились глаза Свкточки, за которыми прятался приступ гнева. — Жить в спокойствии, уюте и уверенности в завтрашнем дне? Учиться, работать, воспитывать детей? Или пусть эти ублюдки трахают её дальше?
— Знаешь, крошка, у некого шамана из племени Юду цели один в один как у тебя. — Я криво усмехнулся.
— Нет, милый, это скорее у тебя его цели, — парировала она. — Он хочет сместить равновесие, в целом оставив все по-прежнему. Я же это равновесие уничтожу. Вместе со свободой и демократией. Истинной свободой, данной вам по недоразумению и большой ошибке. И истинной демократией, возможностью самим принимать важные решения.
Она встала, задумчиво обошла меня кругом и величественно произнесла:
— А сейчас я последний раз спрашиваю, согласен ли ты встать под мои знамена? Я не хочу поработить этот мир, ты всё сам видел и понял. Вы просто не будете нами. У вас останется власть, множество уникальных способностей, доступных кроме вас разве что драконам. Ты не представляешь себе, насколько это большая честь!
— В обмен на цепи и промывание мозгов… Со спутников.
— Не только спутников. Спутники — первый этап.
Пауза.
— Да, цепи и промывание. Ограничение. Потому что без них ты сам видишь, что вы делаете с собой и планетой.
Я с иронией посмотрел ей в глаза:
— Позорим вас, высших существ.
Она пренебрежительно скривилась.
— Нет позора в поступках маленького неразумного ребенка. Но есть ответственность взрослых за его поведение.
— Нет.
— Что, «нет»? — не поняла она.
— Не хочу. Я не хочу становиться твоим слугой, местным локальным божком, Лилит.
Светочка приторно вздохнула.
— Подумай, в тебе говорят боль и обида. Но тебе нужно было дать урок, это необходимо, извини. Прости меня и взвесь всё заново, с холодной головой.
— Нет, ваше высочество, — выдавил я и спокойно, не менее величественно, улыбнулся. Там, в кафешке, я не мог принять решение. Теперь же его принял. Окончательное и бесповоротное. И пусть она меня сейчас убьёт, я не отступлюсь.
Лилит всё прочла по глазам. Я её не удивил — видимо, такой вариант просчитывался. Но ей было интересно с гастрономической точки зрения. Она выдавила покровительственный смешок:
— Почему? Скажи, просто интересно?
Я вновь сплюнул что-то кроваво-красное и посмотрел на неё. Без страха, даже с небольшим сочувствием. Как будто это не я лежу раненый и избитый у ее ног, а наоборот.
— Лицемерие. Ты не учла свое лицемерие, богиня.
Молчание. Она давала мне высказаться. Я продолжил:
— Твоё право собственности сказало гораздо больше, чем ты думаешь. Тебе плевать на нас, на этот мир. Пока мы принадлежим другому, ты борешься, суетишься, раздаешь обещания. А на деле всего лишь беспокоишься о собственном благополучии и благополучии своих подданных. НАСТОЯЩИХ подданных. Расы богов. А мы…
Мы всего лишь превратимся в двуногий скот, домашних животных. Не знаю, может драконам это и нравится, быть домашними животными, но я не хочу быть бесправной разменной монетой в играх суперрасы. Я тут недавно был в деревне у друга, а они как раз телёнка забивали. Знаешь, какие у него были глаза? У телёнка? Он всё прекрасно понимал. И мычал так жалостливо…
Лилит молчала, словно наслаждаясь моей тирадой.
— Ты можешь нас оболванить… пардон, улучшить. Сделать счастливыми. Можешь всем нам, каждому на планете, сделать золотые стойла. Но от этого мы не перестанем быть такими же бесправными, как тот телок. Пока мы не будем нужны, нам позволят жить в своё удовольствие, наслаждаясь новоприобретенным счастьем и миром. Но если возникнет необходимость, нас просто забьют. Тупо, всех сразу, как телят, как объекты собственности.
Да, твой хороший знакомый — равнодушный бог. Ему плевать на нас, каждого в отдельности. Но в целом он относится к нам как к детям, как к РАВНЫМ! А ты сделаешь из нас РАБОВ. Так что нет, Лилит. Я не хочу тебе помогать.
Пауза. Богиня переваривала, решая, что делать дальше. Я был не просто красноречив — каждое моё слово подтверждали колебания в подпространстве. Подпространство оно такое, колеблется вслед за эмоциями. Даже наши колдуны и просто сильные энергетически люди могут ощущать это, что уж говорить о ней. То есть, я закрыл переговоры, на которые она рассчитывала. Пусть даже поставив этим на себе крест.
— Да, джедай, не ожидала. А ты гораздо умнее, чем прикидываешься!
Она отошла, сняла со спины клинок охотника за нечистью, небрежно бросила на землю вместе с ножнами. Сняла кобуру с пистолетом, которая полетела следом.
— Ты прав. Это все не ради вас. Я защищаю прежде всего свой народ, своих НАСТОЯЩИХ подданных.
Сняла кофту и кинула рядом. Чтобы не испачкать.
— Ты не представляешь себе, что это такое — у тебя просто не хватит фантазии. Ваш мир давно стал аттракционом. Самым большим, самым популярным из всех в Сущем. Здесь куда ни плюнь — везде мои сородичи.
Пауза.
— Среди них одних только завоевателей из вашей истории десятка два. Все, кто не получил Дар, как ты, тот непременно наш. А уж неудачников вообще пруд пруди! А теперь представь, сколько дерьма они от вас тащат?
Светочка медленно подошла, как бы давая полету моей фантазии угадать, что она со мной сделает. На губах её играла дьявольская улыбка. Не скрывая ненависти процедила:
— Ты не прав, джедай. Бычков из вас делать никто не будет. Слишком ценен для этого ваш мир. Но продолжить всякой дряни расползаться по нашим мирам я не имею права — слишком велика цена.
Поэтому отдай мне то, что дал тебе старик Миронов перед смертью, и закроем эту тему. В обмен я дарую тебе самое ценное, что существует в вашем грёбанном мире — жизнь, и вычеркну из списка своих врагов. А быть тем, о ком я забыла, очень немало, поверь! Итак?
Её глаза не горели золотом, были обычными, голубыми. Но от них веяло таким холодом, что мурашки пошли по телу. Инстинктивно я попытался отползти, но это было бесполезно.
— Я не знаю о чём ты.
Ребра взорвались от боли. В глазах потемнело.
— Знаешь. Вижу по глазам. Отдай, и я оставлю тебя в живых. Смотри, ордена рядом нет, ты не в ловушке. Залечу тебе переломы, добредёшь к людям, отлежишься… — Новый удар. Дыхание спёрло. — И будешь жив-живёхонек!
Она усмехнулась. Эта усмешка не была злой. От неё сквозило ПРОФЕССИОНАЛИЗМОМ. Бесстрастным профессионализмом палача, перед которым непростая жертва, крепкий орешек, предвкушающего процесс «ломания» оной. И от этого её полного отсутствия эмоций стало по-настоящему страшно. Сердце ушло в пятки, я очень-очень захотел умереть, быстро и безболезненно, пока эта террористка не взялась за меня по серьезному… Да кто ж мне даст?
— Отдай ключ к тайнику! — снова удар по почкам. Ещё, и ещё. Крик, нечеловечески дикий, на пол-леса, теперь уже мой. Потом провал.
Туман рассеялся быстро, передо мной вновь предстала Светочкина мордашка.
— И не надейся, джедай! Я не дам тебе потерять сознание!
Богиня щупала мою поврежденную руку, что-то колдуя, пока… Пока я её почувствовал. Сломанную руку…