— Валяй.
— Жил да был один парень, мой знакомый. Обычный дворовой пацан, звали его тоже Максим. И была у него в районе девочка — красавица! Спортсменка! Комсомолка! Нежность и невинность! Вот понравилась ему эта девочка, и решил он с ней задружить. Долго ухаживал, дарил цветы. Сочинял стихи под звездами. В общем, на руках носил. А она была нежной, как цветочек ландыша, и прекрасной, словно сон в летнюю ночь…
И вот однажды крепость пала на милость победителя, то есть того Максима. Он был жутко счастлив! Эти два месяца были лучшие в его жизни! Он, конечно, видел, как друзья косо смотрят в его сторону и говорят про девушку гадости, но считал, что это банальная человеческая зависть. Но однажды, на какой-то совместной пьянке он отрубился, не рассчитав силы. А когда очнулся, почти все были в ауте. Только одинокие качки качались по квартире, заливая горящие трубы. Тогда он стал искать свою девушку. Обошел всю квартиру три раза, но нигде среди беспорядочного нагромождения тел ее не находил. Вдруг услышал, как скрипнула дверь в подъезд, и одно жутко бухое нечто ввалилось внутрь. А когда решил выйти покурить на площадку, нечто похлопало по его плечу и сказало, что все нормально. А на площадке он увидел, что один из его друзей трахает его девушку! — лицо Макса перекосила гримаса отвращения — Эту невинность! Ангела поднебесного! Святость и недотрогу, краснеющую, когда рядом матом ругаются! — Макс зло сплюнул в воду.
— Прямо на подоконнике облеванного подъезда!
В этот момент его детство закончилось. Он стал взрослым.
Макс замолчал. Повисла пауза. Мы сидели и смотрели, как веселые бурные воды, подхваченные течением, огибали нашу корягу — ствол дерева, вывороченный с корнем и плотно севший здесь на мель после весеннего половодья, и устремляли свой бег дальше по течению, к плотине. Как хорошо им, наверное, ни проблем, ни забот! Людям так не дано.
— Что он с ней сделал?
— Вначале дал звездюлей тому анероиду, который был с нею на том подоконнике. Потом сунул ее башкой в толчок — я представил себе, в каком состоянии находился толчок к утру после пьянки шумной Максовой компании.
— Но показалось мало. Тогда он помочился на эту скулящую сволочь и пинками вышвырнул на улицу. Она так и пошла домой, грязное вонючее чмо! — он мстительно сжал кулаки.
— И чем все кончилось?
— Да, все нормально. Ее маманя написала заяву в мусарню. Но дело не завели, все присутствующие подтвердили, что ее отымело несколько человек, с ее доброго согласия. А это уже не криминал, бытовуха, состояние аффекта, всякая такая фигня. Короче, менты ее послали, лезть в дерьмо не стали.
Скорее всего, отмазали Макса его знакомые, подумал я. Раз там не было криминала, им это по силам. У него полгорода кентов, везде свои люди. Естественно, распространяться об этом он не будет.
— А друзья? Те, кто был с ней тогда?
— А что друзья? Они сказали, что говорили, какая она, только он их не слушал. А она, оказывается половине двора дала, пока он ей про цветочки да звездочки трепался! Теперь они сами по себе, он сам по себе. Кстати, а вот и наши парижанки! Явились, не запылились! Не прошло и полгода! У, кошелки! — Макс спрыгнул в воду и увлекаемый течением схватился за ветку
— Так что, братан, у тебя очень неплохая жизненная раскладка, бывает и похуже. Главное, не теряйся и лови момент.
* * *
— Привет девчоночки-красавицы! Знакомимся, этот негодяй и по совместительству жуткий сердцеед — Михаил — Девочки кивнули — Миха, это Настя, Лена и…
— Настя. — ответила высокая стройная светловолосая девушка с атлетической фигурой, издалека привлекающая к себе внимание.
— Если хочешь, чтоб исполнилось самое заветное желание, выпихни отсюда Лену, к едрене фене, возьми Насть за плечи и загадай.
— Максим!.. — недовольно подняла бровь маленькая пухленькая Настя.
— Ладно, солнышко, шучу. — Макс повернулся ко мне — Ее выкинь, а Лену оставь.
В следующее мгновение раздался вскрик Макса, и его спина стала быстро удаляться вдоль берега, преследуемая маленькой пухленькой девчачьей фигурой. День обещал быть веселым.
Вторая Настя оказалась москвичкой и двоюродной сестрой первой по совместительству. Естественно, она, как москвичка, стала объектом шуток и подколов со стороны окружающих четверых аборигенов. Причем ядовитых, на грани фола (ну, не любят у нас москвичей, что поделаешь! Особенно после прихватизации нашего градообразующего предприятия одной московской фирмой). Но отнеслась ко всему стоически, предпочитая не обращать на намеки внимания. Она вообще, как последняя зануда, ни на что не обращала внимания, аж скучно стало.
Лена — обычная тупоголовая блондинка, фифа и пустышка. Фигурка у нее ничего, Макс не зря распинался, но в целом впечатления на меня не произвела. Пухлик же оказалась своей в доску. Такая и душа компании, и ее сердце, и мозг, и бицепсы. Шутки травить умела, с наших пошляцких ржала, как лошадка, и беседу в нужное русло повести для нее не проблема. Короче, неформальный лидер. Ну, Макс только таких и любит…
— А ты где родилась, здесь или там? — спросил я москвичку, когда она взбиралась на корягу. Я, как джентльмен, протянул руку, но, видимо, мы решили играть в феминисток и гордо проигнорировали. Она залезла и растянулась рядом, положив голову на соседний корень, после чего развязала и откинула лямки от купальника.
— Совсем бы сняла, что так!?
— Нельзя. Перевозбудишься. — ответила она сухим ровным голосом.
— Чё тебе лямки, снимай и загорай топ-лес. — Молчание. Моя соседка по коряге умиротворенно закрыла глаза и подставила солнцу свое бледное личико, игнорируя мою скромную персону.
— На берегу, типа, нельзя было так загорать? Обязательно на корягу лезть посреди реки, где самое течение? — Здесь я нисколько не кривил душой, возле коряги течение было максимальным, а глубина, мне по шею, не давала перейти русло. Только плыть. Хотя, Настя была девочкой накаченной и подтянутой, с течением управилась в два счета. И наверх подтянулась лихо. Обычно девчонки сюда сами забраться не могут. Ну ладно, крутая, не спорю, а понтоваться-то зачем? Подал руку человек, что б было не взять? Чай, не враги…
— На берегу так нельзя, ханыги всякие ходят — промурлыкала она не открывая глаз.
— А здесь ты на виду у всего берега. Щас пол Парижа сбежится поглазеть! Они люди безбашенные… — я еще раз глянул на ее грудь. С ее то размером, четвертым наверное… ну, не меньше третьего, оставшаяся часть купальника почти ничего не прикрывала. Компашка из пяти пацанов, играющая в карты чуть выше по течению под аккомпанемент русского шансона, ревущего в динамиках припаркованной рядом «восьмерки», начала нездорово на нас коситься. Точнее не на нас, а на субъект, лежащий рядом.
— Знаю. На берегу я их буду сильно смущать, к блуду подстрекать. А это грех. Даже в помыслах…
— Чё? — не понял я.
— На берегу доколебаются, говорю. Потом фиг прогонишь! — объяснила она.
Так бы сразу и сказала.
— А сюда пусть попробуют доплыть. К тому же тут ты рядом… — она лукаво приоткрыла один глаз и усмехнулась — Ты их всех отсюда в воду быстро покидаешь!
Издевка? Косяк? С чего бы? Да, я лох рядом с ней, спортсменкой, и что? Уж не кадрит ли меня эта цыпа?
А вот насчет опасности она не права. Два пацана, с Мостака и ПРП, всего лишь вдвоем, на безбашенном парижском берегу… Фифа, да захотят, нам всем, вместе с тобой, так накостыляют, до плотины не доползем!
— По моему, тебе никакие ханыги не страшны. Каким видом спорта занималась? — я еще раз внаглую осмотрел ее крепкую, но все же женственную фигуру.
— Шахматами.
— А серьезно?
— Серьезно. А еще карате, тайквандо, уличные бои, русский стиль, технику боя российского спецназа, тайкванпосле. По карате черный пояс. — продолжала она, не меняя позы и тональности.
Нет, точно заигрывает. Вызов бросает.
— Заливаешь. — утвердил я. По-моему, фифа сильно много на себя берет. Не впечатляет.