Или не она? Демонёнок? Её-то я выпустил из виду, а этого делать никак не следует! Да и голова что-то слишком болит. Точно, демонёнок. Только от неё во рту может быть так гадко…
По телу разливалась слабость, но я поборол себя и открыл глаза…
…Рядом сидела Вика…
…И подскочил, как ужаленный.
— Ты что здесь делаешь?
Она улыбнулось своей самой замечательной улыбкой на свете, и легонько толкнула за плечи, укладывая назад.
— Лежи, лежи. Ты еще слишком слаб.
Я откинулся назад, сел, облокотившись на подушку. Огляделся. Вокруг была моя комната. Я лежал в своей кровати. В одних трусах. Это, конечно, ничего не означает, но все-таки… Спутниц моих тоже нигде не было, и мысленно я даже обрадовался.
А она красива! Восхитительно красива! Одетая в свое легкое, синее платье, в котором была утром… Волнистые волосы ниспадают до плеч… А глаза… А губы…
— Что там произошло? Внизу? — тревожно спросила она, отвлекая меня от созерцания.
— Да так, вошел в подъезд, а там два урки. Отметелили меня, даже кастет не помог.
— Ужас! — воскликнула она, прижав ладонь ко рту. — И что ж теперь делать? Раньше такого никогда не было, чтобы в нашем подъезде людей избивали! Как же теперь ходить?
Я вздохнул и опустил глаза.
— Не переживай, все нормально с подъездом будет. Меня они ждали, конкретно меня. Прирезать хотели. Ножом.
— Ой, точно, там рядом нож валялся, я его не стала трогать. Может, в милицию позвоним? Мы хотели!…
— Не надо милиции! — перебил я, резко подскакивая. — Обойдемся!
Викины глаза источали тихую панику
— Мишка, во что ж ты такое встрял?! Мы можем помочь? Кто они? Что они хотят? Ты им деньги должен?
— Тише, тише! Тщщщ! — шикнул я. — Бабушка услышит! Ей ничего не надо знать! Пожалей, у нее больное сердце.
Вика замолчала, но глядела на меня полными страха и страдания глазами.
— Ничего страшного. Тут такая катавасия, что я и сам ничего не пойму. Только бабуле ничего не говори, ага? А я справлюсь. Буду осторожнее.
— Ой, Миишкаааа!
Она бросилась мне на шею и заплакала.
Знаете, это было даже приятно. Я впервые обнимал Вику. Вдыхал запах волос, прижимал её голову к своей. Чувствовал под платьем её не очень большую, но очень упругую грудь. В общем, ощущение было здоровское! Наверное, я опьянел от счастья!
— Ну, ну, Викуль, ну успокойся… Все будет хорошо! — гладил я ее волосы. — Мы их найдем, все уладим! Все будет отлично! — я поднял ее головку и стал целовать влажное лицо. Щеки. Глаза.
— Знаешь, я давно хотел сказать тебе, но никак всё не мог… Некогда было…
— Что? — сквозь слезы спросила она. Её лицо было так близко… Так дурманящее близко!..
И я жадно впился в ее губы.
Она сразу опешила, выкатила глаза, потом стала сопротивляться, пытаясь вырваться из моих цепких объятий, но затем обмякла. Только после этого я оторвался от нее.
— Там, когда тот гопник занес нож для удара, я понял, какой был дурак, что не сделал этого раньше. Ты можешь меня теперь ненавидеть, презирать, это твое право. Но, Вика, я люблю тебя! И в следующий раз, когда в меня будут замахиваться ножом, я буду знать, что я хотя бы это сказал. Что ты хотя бы знаешь об этом. Извини…
Она отстранилась, но от слабости упала рядом, поверх одеяла. По лицу её все также текли слезы.
— Не надо…
Я с тоской и болью посмотрел на нее. Какой дурак! Всё испортил!
— Не надо следующего раза. Хорошо?.. Мне и этого хватило…
Она повернулась лицом ко мне, обнимая подушку. Слезы всё бежали и впитывались внутрь.
— Знаешь, как я испугалась, когда увидела тебя на полу, избитого, в крови? Не надо так больше, ладно?
И уткнувшись мне в плечо, тихонько заплакала. Я попытался ее обнять, но она резко убрала мою руку.
— Не надо. Не сейчас.
Села на кровать, достала из сумочки платок и стала вытирать слезы.
— Мы сильно перенервничали. Давай, подождем.
В принципе, я был не против. Главное, о чем утром еще не мог и мечтать, я сделал. 2:1.
— Это из-за твоего парня?
Она промокнула глаз, вытирая растекающуюся тушь, и утвердительно кивнула.
— И из-за него тоже. Я так не могу, пойми…
Я понимал.
— Если у меня есть шанс, хотя бы один из тысячи, что я тебе не безразличен, то буду ждать… — все, меня понесло.
— Прекрати!
Она продолжала вытирать тушь, а слезы все текли и текли. Вика не могла их остановить, и мне показалось, не смогла б, даже если сильно захотела.
— Прости, мне надо умыться. — И она выбежала из комнаты, держа в руках платок и сумочку.