— Тише, любовь моя, попридержи язычок! — шикнула на дочь леди Нортон и так сильно потянула за шнуровку киртла, что та даже выдохнула — так туго он был затянут. — Екатерина — великая женщина! Ее родители — Изабелла и Фердинанд! Когда она была молодой, Генрих был без ума от ее красоты и женился на ней, несмотря ни на предостережение своей строгой бабушки, ни на недовольство двора…
— Вы сами сказали это, матушка: «Когда она была молодой»! — хихикнула девушка, откладывая от себя гребень и расправляя складки на подоле своего богатого платья.
— Но ты ни разу не видела ее, как ты можешь смеяться над ней? — недовольно проворчала леди Нортон. — Я увидела ее в холле и даже посмела сказать ей пару слов, и она так ласково ответила мне… Екатерина все еще красива, а ее осанка так величественна, что ты без слов поймешь: перед тобой стоит королева Англии. Она любима народом, как и ее дочь Мэри. И, запомни мои слова, дорогая моя: Анна Болейн не выиграет битву за сердце Генриха. Он вернется в спальню своей законной супруги и зачнет с ней сына.
— А что станет с Анной? — равнодушно спросила Альенора.
— Понятное дело, ее отошлют домой, или, что еще хуже, прогонят со двора и покроют ее имя вечным позором… Ах, моя красавица дочь! Ты сияешь, как солнечный зайчик в темной комнате! — Леди Нортон прошлась вокруг своей дочери и, взяв ее тонкие нежные ладони в свои, добавила: — Ты затмишь всех! Даже эту бесчестную фаворитку короля!
— Увы, матушка, Бригиду мне затмить, — несколько раздраженно бросила на это Альенора.
Белокурая, с голубыми, как летнее небо глазами, Альенора была красавицей и знала цену своей красоте. И все же ее скромная подруга, названная сестра Бригида, медноволосая и синеглазая, превосходила ее красотой. Именно Бригиду называли «Пламенной розой», и в данный миг, когда замок Нортонов посетил король, Альенора чувствовала к ней легкую зависть.
«Да что же это! Бригида мне как сестра! Если король обратит на нее внимание, грех будет не порадоваться за нее! — пронеслось в разуме девушки, и на ее лице появилась легкая улыбка. — И ведь сама Бригида не желает другой участи, кроме как стать женой этого распутника Вильяма… Он пытался поцеловать меня. Дважды. Но я хорошо проучила этого дурака, вырвав густой клок его волос! А Бригида, кажется, влюблена в него… Бедная душа!»
— Возможно, красотой ты ей уступаешь, но во всем другом именно ты держишь первенство: ты прекрасно играешь на лютне и арфе, поешь так сладко, как птицы в мае, и танцуешь так грациозно, как плывет по реке белый лебедь. Тебе ли бояться, ангел мой? — с гордой улыбкой за успехи дочери, промолвила леди Нортон.
— Я не боюсь, матушка! Во мне нет ни капли страха! — нахмурилась Альенора. — Найдите поскорее служанку, чтобы она сделала мне достойную прическу, а сами найдите самый красивый чепец, который только имеется в нашем замке.
— Доверять такое дело служанке! Я сама причешу тебя, моя дорогая, — отозвалась хозяйка замка, схватила гребень и принялась за прическу Альеноры. — Как только король и королева сменят свои наряды, начнется пир. Твой отец велел подать на стол все самое свежее… Также для тебя уже поставлена твоя любимая арфа: мы заставим Генриха услышать твой голос и влюбиться в него… Ах, надеюсь, он потанцует с тобой и ни разу не взглянет на Бригиду!
— Бригида мне как сестра, матушка. Не говорите о ней плохо, — прохладным тоном напомнила девушка матери.
— Конечно, мой ангел, я знаю это и желаю ей только счастья, — улыбнулась леди Нортон, подумав про себя, что в борьбе за внимание короля, дружба и сестринская любовь меркнут так же быстро, как уходит солнце в зимние дни. — Я слышала, твой кузен интересовался нашей красавицей Бригидой… Они были бы хорошей парой.
— Ну, что вы, этот разиня Оуэн и мизинца ее не достоин! Тощий, как скелет, уродливый глупый карлик! — фыркнула Альенора.
— Оуэн — наследник твоего дяди, и после его смерти унаследует его земли и замок… Не забывай, в каком положении находится семейство Гизов. Кто еще захочет жениться на дочери опального бывшего советника?
— Кто-то да женится. Она настолько прекрасна, что, увидь ее какой-нибудь холостой принц из Европы, он бы без раздумий забрал ее с собой и посадил бы на свой престол.
— Именно поэтому, дочь моя, Генрих должен видеть и слышать тебя, а не ее, — многозначительно сказала леди Нортон. — Сияй, как золотой перстень на солнце, искрись, как чистый изумруд, будь живой и смешливой, и сам король Англии упадет к твоим ногам.