На этом текст обрывался. Лишь теперь я заметил, что сверху кто-то вывел четкими буквами «ИЙОН ТИХИЙ. Опер. 6, 7 и 8. КОМПЛЕКТ». Бумага в моих руках задрожала. Боже, что от меня осталось? Я не осмеливался взглянуть даже на собственный палец. Тыльная сторона ладони заросла толстыми рыжими волосками. Я затрясся, как в лихорадке; встал, опираясь о стену; перед глазами плыло. Бюста не было, и то слава богу. Стояла полная тишина. Какая-то птичка чирикала за окном. Нашла время чирикать! КОМПЛЕКТ. Что значит КОМПЛЕКТ? Кто я? Ийон Тихий. В этом я был уверен. Следовательно? Сперва я ощупал ноги. Обе на месте, только кривые — буквой «икс». Живот — непомерно большой. Палец погрузился в пупок, как в колодец. Толстые складки жира… бррр! Что же случилось? Ага, вертолет. Кажется, его сбили. Скорая помощь. Мина, а может, граната. Потом — та маленькая негритянка, потом экстремисты в коридоре. Выходит, ее тоже, бедняжку…? И еще раз… Но что значит этот погром, эти обломки?
— Эй! — закричал я. — Есть тут кто-нибудь?
Я осекся, пораженный собственным голосом — настоящий оперный бас, даже эхо пошло по комнате. Очень хотелось посмотреть в зеркало и страшно было решиться. Я поднес руку к щеке. Боже милостивый! Кудлатые, свалявшиеся патлы… Наклонившись, увидел бороду, закрывавшую половину пижамы — растрепанную, косматую, рыжую. Ахенобарбарус! Рыжебородый! Ладно, можно побриться… Я выглянул на террасу. Птичка чирикала как ни в чем не бывало — дура. Тополя, сикоморы, кусты — что это? Сад. Больничный…? На скамейке кто-то грелся в лучах солнца, закатав рукава пижамы.
— Хэлло! — позвал я.
Он обернулся. Я увидел до странности знакомое мне лицо и растерянно заморгал. Да ведь это мое лицо, это я! В три прыжка я выскочил на террасу. Тяжело дыша, всматривался в собственные черты. Сомнений не было — на скамье сидел я!
— Чего это вы так уставились? — отозвался тот неуверенно, моим голосом.
— Откуда это — у вас? — через силу выдавил я. — Кто вы?! Кто дал вам право…
— A-а! Это вы!
Он встал.
— Перед вами профессор Троттельрайнер.
— Но почему же… бога ради, почему… кто…
— Я совершенно к этому непричастен, — произнес он внушительно. Мои губы на его лице подрагивали. — Ворвались сюда эти, как там их — йиппи[27]. Бунтари. Граната… Ваше состояние было признано безнадежным, мое тоже. Я ведь лежал рядом, в соседней палате.
— Как это «безнадежным»?! — возмутился я. — Я же вижу! Как вы могли?!
— Но я ведь был без сознания, уверяю вас! Главный хирург, доктор Фишер, мне все объяснил: сперва брали тела и органы в хорошей сохранности, когда же очередь дошла до меня, остались одни отбросы, поэтому…
— Да как вы смеете! Мало вам было присвоить себе мое тело, так вы еще охаиваете его!
— Не охаиваю, а лишь повторяю слова доктора Фишера! Сначала вот это, — он ткнул себя пальцем в грудь, — сочли непригодным, но потом, за неимением лучшего, решились на пересадку. Вы к тому времени были уже пересажены…
— Я? Пересажен?..
— Ну да. Ваш мозг.
— Но кто же это? То есть, кто это был? — указал я на себя.
— Один из тех экстремистов. Какой-то их главарь, говорят. Не умел обращаться с взрывателем и получил осколок в собственный череп — так я слышал. Ну и… — Троттельрайнер пожал моими плечами.
27
Молодежные группировки в США, сочетающие мистицизм с насильственными акциями против «истэблишмента».