— Попробуем лазер!
— Верно! Давай! Гадина не подохнет, но копыта мы ей обожжем.
Норре подошел к микрофону и отдал команду:
— Внимание! Первую, вторую и третью лазерные установки в вертикальное положение! Включать поочередно с интервалом пять секунд… Огонь!
На экране бокового обзора было видно, как лучи врезались в складчатую шкуру. Движения чудовища чуть ускорились. Или это только показалось? Но вскоре дежурный верхнего этажа доложил, что туша перестала опускаться.
— Вроде отбили у гадины охоту поваляться!
Покусывая губы, Эзар внимательно наблюдал за огромным животным. Два копыта опять приблизились к кораблю, но Эзар видел, что теперь они уже куда дальше от него, чем раньше. Так может… может, чудовище направится в другую сторону? Должна же быть реакция на боль от лазерных лучей?
— Двигатель постараемся запустить через сорок минут, — доложил один из механиков. Они работали в бешеном темпе.
«А что мы будем делать, если окажется, что у проклятой зверюги есть еще и хвост! — мелькнуло в голове у Эзара. — Или брюхо, которое волочится следом за ней?»
— Кажется, чудовище начинает поворачиваться, — доложил дежурный верхнего этажа.
Копыта ступали на песок все дальше от корабля. Теперь за ногами чудовища можно было увидеть линию горизонта. Все та же пустыня: красновато-коричневые холмы под зловещим темно-зеленым небом.
— Двигатель готов к пуску. Сборка закончена, — доложил повеселевшим голосом механик.
Измученные лица космонавтов просветлели. Капитан занял место у пульта управления и дал знак приготовиться радисту. Эзар и Норре уселись в кресла и накинули предохранительные ремни. Раздался звонок, предупреждающий о взлете.
А тем временем «гадина» начала медленно подниматься — прямо над кораблем. Громадная туша мерно покачивалась из стороны в сторону.
— Только бы вырваться отсюда, — прошептал радист. На лбу у него выступили капли пота.
Штурман проверял датчики звездной и солнечной ориентации, корректирующую установку, готовность аппаратуры к старту.
— Гадина удаляется, — крикнул дежурный.
— Приготовиться! — приказал капитан.
«И зачем он отдает команду? — подумал штурман. — Все мы давным-давно готовы к взлету».
— Нечего сказать! Космонавты высшего класса… эдакие волки космоса оказались в плену у какой-то паршивой зверюги! — воспрянув духом, ворчал Норре. Он с такой силой сжимал ручки кресла, что у него побелели пальцы.
— Капитан, гадина подняла ноги! — раздался радостный возглас дежурного.
Чудовище летело над кораблем…
Время тянулось нестерпимо медленно. Наконец на экранах стал виден совершенно чистый темно-зеленый небосклон. Можно взлетать! Не мешкая, капитан нажал пусковую кнопку.
Эзар внимательно смотрел на экран нижней полусферы. Набирая скорость, корабль поднимался все выше. Благодаря прекрасной изоляции двигателей почти не было слышно.
Ландшафт изменился. «Гор» справа уже не было. Куда же делись остальные животные? На песке выделялось лишь громадное черное пятно. Удивленный и заинтересованный, Эзар приник к экрану. Да это громадная тень!
— В воздухе что-то летит! — воскликнул дежурный. Но космонавты видели это собственными глазами. Ни у кого не вызывало сомнений, что перед ними животное, только оно было гораздо крупнее «их» стоногого. Вытянутые вперед мощные щупальца, покрытое панцирем туловище… километров около тридцати в длину и ширину. Спереди зияло черное, похожее на пещеру отверстие. Явно это была разверзнутая пасть, готовая проглотить добычу…
— Быстрее! — истошным голосом заорал штурман. — Авось проскочим!
Лишь теперь Эзар осознал происшедшее. Этот гигантский исполин охотился на стоногих. Подобно всякому хищнику, он сразу же наметил себе жертву. Разумеется, ту, которая казалась самой слабой. На остальных он не обращал внимания. «Горы» исчезли, потому что вся «стая» разбежалась, если можно употребить это слово применительно к стоногим. А животное, едва не раздавившее их корабль, было лишь жалким существом, которое в ужасе пыталось спастись от гибели. Оно хотело прижаться к песку в поисках спасения. А хищник в это время прыгнул…
Свидетелями этого гигантского прыжка и стали космонавты. А теперь исполин размером едва ли не с целый город медленно и величаво плыл по небу. Еще час-другой, и он вцепится в свою жертву…
И на этой планете в животном мире те же законы… Эзар прикрыл глаза. Через некоторое время он посмотрел в иллюминатор, чтобы убедиться, что их корабль поглотила кромешная тьма Космоса.
Честно говоря, мне было интересно, как он живет, но после долгого отсутствия я не решался вот так сразу зайти к нему домой.
Поговаривали, будто у него нелады с красавицей женой, в которую в свое время была влюблена добрая половина города, не исключая и меня. Для нее, женщины, отличавшейся какой-то особой красотой, муж был единственным светом в окошке, и, естественно, она вообще не замечала вьющихся вокруг поклонников.
Мне хотелось поскорее избавиться от наваждения, и, пожалуй, именно неоправдавшиеся надежды послужили основной причиной моих долгих заграничных вояжей.
Меня всегда удивляло отношение Петра к женщине, которая едва ли не боготворила его.
Он приучил ее все дни проводить в одиночестве дома и только дома. А те немногие часы, когда они находились вместе, он в основном молчал. Однажды я не выдержал и спросил, в чем дело, почему, когда она рядом, он вообще не замечает ее.
— Она тебя не устраивает?
— Без нее я не мог бы жить, — ответил он.
И тогда я понял, что она такая же неотъемлемая часть его бытия, как сердце, почки, легкие, мозг; она — это он. А замечаем ли мы эти наши составляющие, пока они не дадут о себе знать.
Когда я возвратился, то почувствовал, что меня, как и прежде, влечет к ней. До меня дошли туманные слухи о их разладе, поэтому я решил встретиться только с ним. Увидеть ее у меня пока не хватало духу.
Я зашел к нему в его огромную лазерную лабораторию, о которой рассказывали чудеса.
Хотя он знал о моем визите, мне пришлось немного подождать. В кабинете, где я сидел, одну стену сплошь покрывали многочисленные экраны. Прямо как в киностудии. Напротив стоял старомодный коричневый письменный стол и, как часто принято у ученых, висело несколько фотографий, тоже старомодных, — память о каких-то международных симпозиумах. На каждой можно было отыскать худощавое лицо Петра, которое независимо от даты (а каждый снимок был датирован) выделялось благодаря неизменному ежику волос и черным, на английский манер, усам.
Он вошел несколько смущенный и сердечно обнял меня.
— Пройдем в соседний зал. Я тебе кое-что покажу.
Он держался так, словно мы расстались только вчера.
Будто между нами не было нескольких лет разлуки и перерыва в нашей дружбе.
— Наверно, ты хотел бы повидаться с Аней? — неожиданно спросил он.
Я почувствовал, как кровь прилила к щекам, и заметил его тревожный, но доброжелательный взгляд.
— Хотел бы?
Я кивнул.
— Ну тогда пошли.
Я последовал за ним. В коридоре мы направились в сторону, противоположную входу, и оказались в небольшом, амфитеатром, зале.
— В первый момент, — сказал Петр, — тебе будет не по себе от резкого света и невидимого излучения, в зоне действия которых мы сейчас окажемся. Ощущение не из приятных, но ты не волнуйся — оно быстро пройдет. И пока ни о чем не расспрашивай.
Мы уселись в глубокие кресла с белоснежной обивкой. На белом столике в металлических кольцах-держателях стояли стаканы.
Напитки разливал маленький поблескивающий металлом робот с миниатюрными цепкими лапками — практически единственный атрибут современности в помещении.
Действительно, мне стало как-то неуютно, когда неожиданно все вокруг залил резкий свет. Казалось, зажглись и не гасли десятки фотовспышек. Я почувствовал боль не только в глазах (закрытые веки не спасали), но и во всем теле.
5
Пер. изд.: Hollanek A. Ukochany z Ksieziyca: в сб. Hollanek A. Ukochany z Ksieiyca. — Warszawa: Krajowa AgenCja Wydawnicza, 1979.* c Copyright by Adam Hollanek Warszawa 1979 c перевод на русский язык, «Мир», 1987.