Он, Дангисвейо, высказался тогда без обиняков и назвал Лармонта спекулянтом, лишенным здравого смысла. Когда спор достиг предела, командир предложил по очереди проголосовать за все варианты. Это было столь неожиданным, что наступила мертвая тишина. До сих пор все строилось на единоначалии — воля командира, его приказ были для всех законом.
— Но ведь вы все-таки начали строить эти подземные помещения! — вернул его к действительности голос Велены.
— Да, разумеется, — несколько рассеянно согласился он. — Мы голосовали трижды: за немедленный отлет, за переброску нескольких арайцев на Землю и, наконец, за попытку спасти всех — за строительство подземных помещений. Ну, и большинство высказалось за последнее предложение.
— Я тоже проголосовала бы за это, — сказала Ведена.
— Эх… Да можешь ли ты представить, что это значило на деле? Не говоря уже о том, что мы совсем забросили науку и только и делали, что копались в земле, как кроты. И что же? Все зря!
— Что ты за человек, Гирл? — сказала она, невесело покачав головой. — Неужели тебе и в голову не приходит, что люди способны думать, чувствовать и действовать иначе, чем ты?
— Отчего же! Я их вполне понимал — и что они чувствовали, и чего добивались. Но мнения их не разделял.
— Этим-то ты и отличаешься от Нормена.
Дангисвейо так и взорвался:
— В твоих словах нет ни грана логики! По какому праву можно требовать, чтобы я делал то, в бессмысленности чего абсолютно убежден!
Согласно расчетам главного компьютера, в случае образования новулы имелся один шанс из двух, что арайцы смогут выжить, но при условии что на ночной стороне планеты не только будут вырыты бункеры на глубине четырехсот-шестисот метров, но и их придется еще прикрыть сверху огромной плотности насыпью. Чудовищные массы земли! Короче говоря, предстояло переместить горы…
Данные со спутников, круживших вокруг Ары, свидетельствовали о том, что на ночной стороне планеты имеются подземные пустоты, напоминающие пещеры под холмами, в которых обитали арайцы на дневной — если эту полутьму позволительно назвать днем — стороне.
На компьютере проиграли возможность использования этих пустот для устройства жилищ. Но при наших запасах взрывчатки и мощности лазеров за это нечего было и браться.
У кого же могла родиться новая светлая идея? Конечно, у Лармонта, у кого же еще?! Он предложил снять с «Ромула» аннигилятор. А командир Гарпойе приказал снять сразу оба, определив, однако, точный срок их возвращения на «Ромул»: как-никак аннигиляторы — самая надежная защита корабля.
Несколько дней спустя на ночной стороне планеты был найден участок плоскогорья, наиболее удобный для производства работ. Когда они начались, группа сторонников Дангисвейо тоже не осталась в стороне.
В зону были доставлены первые роботы-землекопы. Всего сорок штук: пятнадцать из них — перенастроенные рабочие машины класса Н и восемнадцать сервоматов. Поначалу использовались только точечные лазеры роботов. Заливая в отверстия жидкий гелий, удавалось малопомалу размягчать твердые и сверхтвердые массы, а затем и убирать их.
Но, если вдуматься, даже строительство и оборудование бункеров далеко еще не решали проблемы.
А что будет с арайцами, когда взрыв все же произойдет? Откуда им брать кислород, чем питаться? И где гарантия, что при изменении гравитационной постоянной не изменится структура планеты и все эти жилища не будут завалены в мгновение ока?
Им потребовалась помощь арайцев. Но для этого они должны были осознать, какие последствия повлечет за собой возникновение новой. Арайцы же для понимания столь сложных физических процессов, мягко говоря, были явно неподготовлены…
Озабоченность и тревога землян поначалу вызвали недоверчивые улыбки этих простодушных существ. Они никак не могли взять в толк, что их солнце, которое они вовсе не склонны были считать источником жизни для своей планеты, что это самое солнце, однажды исчезнув, принесет смерть в их мир. Они с интересом наблюдали за моделью грядущих на Аре катаклизмов, которые смоделировал компьютер, но ничего не понимали. Пределом их мироздания был горизонт. И ни миллиметром дальше. Все, что там, за горизонтом, представлялось им ирреальным.
Психогенетики разработали другую программу и смоделировали будущее с точки зрения арайцев. Они показали, как погибнет на планете все живое. Наблюдавшие эту картину арайцы пришли в неописуемый ужас, однако не отнесли эти события к себе.
Однако если люди имели хоть малейшую надежду осуществить задуманное, без помощи арайцев им было не обойтись.
— Но вам все же удалось убедить их, не так ли? — спросила Ведена. — Каким образом?
— Я думаю, они приняли бы модель психогенетиков за развлечение, пусть и устрашающее, не будь с нами Нормена, — ответил Дангисвейо. — Эти примитивные существа слепо верили ему. Он вместе с Ани прожил среди них несколько месяцев, и именно ему они приписывали снижение детской смертности. Чушь! Вздор! Просто при родах присутствовали наши врачи, им-то и удалось сохранить жизнь десятку-другому младенцев. Но поскольку…
Дангисвейо умолк. Сказать ей, что Ани ждала ребенка от Лармонта? Или сжалиться? Стоит ли она того после всего, что между ними произошло?
Это тоже было одной из причин, приведших его сюда: он заранее предвкушал, как скажет Ведене, что во время экспедиции Лармонт обманывал ее. Злорадство? Да, именно этим чувством он заранее наслаждался. Растоптала его, Дангисвейо, чувства — пусть теперь локти кусает.
— Что ж, не скрою… Ани была беременна от Нормена.
Вот и сказал! Он так и впился глазами в Велену, ожидая, как она себя поведет. Та кивнула и, словно ни в чем не бывало, проговорила:
— Ясно. Продолжай!
— Эти существа видели, что Ани ждет ребенка. Думаю, это удесятерило их доверие к Нормену. После представления, устроенного психогенетиками, они отправились к нему за советом. Они боготворили его. А потом… начали стекаться к нам: сначала десятками, сотнями, а потом и тысячами и помогали, чем могли.
— Разве вы вели работы не на ночной стороне? — спросила Ведена.
— Первоначально туда полетели три гляйтера, а позже Норман сумел уговорить и арайцев. С какими это было связано сложностями и муками, объяснять не стану. Счастье еще, что с дневной стороны на ночную стекала узенькая речка, которая на той стороне превращалась в глетчер. Ими мы и воспользовались.
Для создания оптимального опорного момента бурить скважины следовало под углом не менее сорока градусов, но в таком случае не удалось бы вовремя убирать породу. Тогда решили пробурить винтообразную штольню протяженностью километра в четыре и выйти на основной пустотный анклав, который разветвлялся на множество ходов и цепочек пещер. После катастрофы арайцам предстояло все это еще расширить. Короче: необходимо было поднять на поверхность миллионы кубометров пустой породы!
«Ромул» перебазировали на другую стартовую площадку, поближе к месту главных событий. Поэтому первый аннигилятор удалось перебросить и пустить в дело уже две недели спустя. Каждый выброс энергии в считанные секунды превращал в газ огромные массы горной породы. В тоннелях люди работали не иначе как в тяжелых скафандрах, ибо горячие газы рассеивались крайне медленно. Ни о какой свободе передвижений не могло быть и речи…
Взрывы производились в исключительных случаях. А после них тысячи арайцев кровоточащими от порезов ладонями насыпали во что попало землю и щебенку, чтобы вынести на поверхность. Биологи тем временем занимались подбором растений, которые могли бы жить под землей: это хоть как-то решило бы проблему питания… О серьезно поставленных научных опытах тут говорить не приходится. Ученые, не знавшие точно, с какой именно ситуацией арайцам придется столкнуться в действительности, вынуждены были делать ставку на счастливый случай, на озарение, на удачную находку.
Лармонт предложил использовать для производства продовольствия гидропонные резервуары и синтезаторы «Ромула». С их помощью на первое время можно было обеспечить в крайнем случае тысячу человек, но отнюдь не пятнадцать-двадцать тысяч.