Выбрать главу

— Кто?

— Ты же знаешь…

— Чего это вдруг? — удивился он, подняв седые брови.

— Чувствую… Слышишь?

— Что?

— Кто-то идет.

— Обычные шаги, — сказал он.

— Остановился!

Старуха спряталась за пожелтевшую занавеску.

— Показалось, — равнодушно буркнул старик.

— Эрнест, у меня предчувствие. Он идет сюда.

— Нет. Прошел мимо.

— Вот увидишь, вернется. Человек, который пришел на такой пустырь, мог идти только к нам. А вдруг это Ральф?

Старик сухо рассмеялся.

— Брось!

— Возвращается!

— И правда, — согласился он, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы.

— Какой-то странный, — заметила старуха, продолжая смотреть в щелочку между занавесками.

— Ты его видишь? — спросил старик.

— Да… Маленький человечек. Сгорбленный и невзрачный. Даже странно, что кто-то захотел остаться таким. Он что-то держит под мышкой.

Шаги затихли. Стало слышно, как кто-то вытирает ноги о половичок, лежавший перед дверью. Они ждали, затаив дыхание. Наконец раздался резкий звонок.

— Пришел, — шепнула она.

— Сиди. Я отворю.

Кряхтя, старик поднялся с кресла. Газета соскользнула на пол. Шаркая шлепанцами, он прошел в переднюю. Щелкнул замок. Послышался негромкий разговор. Мужчины переговаривались через приоткрытую на длину цепочки дверь.

— Слушаю.

— Я из больницы, — нежданный визитер при каждом слове шмыгал носом, словно его мучил насморк.

— В чем дело?

— Принес одежду Эрнеста Боита.

— Благодарю, — звякнула цепочка, скрипнула дверь. — Долго же вы думали.

— Вещей мало. Нижнее белье, — гость опять шмыгнул носом. — У хозяина в общем-то потребностей почти и не было. Вы же знаете — он был всего лишь самим собой.

— Конечно… Это вам, — послышался звон мелочи.

— О, благодарю. До свидания. Кланяюсь… Да! Примите мои соболезнования… Вы его брат? Очень похожи…

— Да-да, все в порядке… — обрезал старик и захлопнул дверь.

Облегченно вздохнув и волоча ноги, он вернулся в комнату.

— Чего ему надо было? — спросила старуха.

— Из больницы. Вещи принес.

— Что он там болтал? Какие-то соболезнования… Ты его знал?

— Нет. Впрочем, он мог измениться. Что говорил? Знаешь, я не обратил внимания.

— По мне — каждый человек оттуда ходит в маске, — старуха поправила платок на плечах. — А что под маской — одному богу известно.

— Люди как люди, — вздохнул старик.

— Для тебя — возможно. Сунешь нос в газету и знай себе бубнишь: «Любопытные вещи творятся…»

— А что странного?

— Ты странный. Ты сам. Взгляды тебе, что ли, привили в больнице новые?

— Я не давал согласия, — глаза в сеточке морщинок улыбнулись.

— Согласие, — проворчала она. — Кто тебя спросит-то?

— Мир движется вперед.

— Слишком он уже далеко зашел.

— Не злись, — пытался он успокоить ее. — Разве это нам поможет? Мы с тобой выбрали боковую тропинку. Сидим тихонько. А они — пусть себе забавляются.

— И что только получится из их забавы? Смотри-ка!

— Что там еще?

— Иди сюда. Скорее.

Он подошел к окну.

— Ну?

— Там кто-то есть. Я видела — мелькнуло что-то красное.

— Может, вчерашний рыжий пес?

— Нет. Еще светло. Там, где деревья. Красное платье… Какая-то девушка. Отодвинься, она смотрит сюда.

Старик спрятался за спину старухи, и некоторое время они стояли сгорбившись, словно присыпанные пылью, голова к голове — его старательно причесанные белые волосы и ее седой пучок, заколотый костяной шпилькой.

— Ну, что там она? — наконец спросил он.

— Ничего. Стоит. Но в лице что-то такое… Посмотри сам, только не высовывайся.

— Не вижу ничего особенного, — сказал он неожиданно изменившимся голосом.

— А как ты можешь увидеть без очков-то?

— И верно, — он беспомощно оглянулся и похлопал руками по груди в поисках несуществующих карманов.

— Ты и читал без очков, что ли? — спросила она.

— Как без очков? — смутился он. — Я только что снял.

— Ну так быстренько надень и взгляни…

Он поплелся к столу.

— Где же они?.. Ага, — очки лежали на сиденье кресла.

Он заправил тонкие дужки за уши и, ворча что-то под нос, вернулся к окну. Некоторое время молча смотрел на улицу.

— Ну, как? — спросила она.

— Ладная девица, — тихо вздохнул он.

— И утром тоже приходила. Крутится тут, будто тот рыжий пес. И все время глазеет. Ты прав — очень складненькая… Вот только лицо… Она, кажется, знает, что мы дома.