Глава 3. Малой кровью, на чужой территории
Небольшое, ничем не примечательное здание в припортовом районе Салоник. В меру грязное, по виду сразу и не понять — склад или транспортная контора. Над входом нет даже невнятной таблички — из тех, которыми обозначают своё присутствие всяческие бюро и комитеты новой власти. Жителям Салоник это даже нравится — некогда людям пускать пыль в глаза, работают. Враг хоть и не у ворот — получил по зубам и отброшен, но всё ещё силён, нелегко маленькой Греции бороться с колониальной державой высшей весовой категории. В здании расположилось одно из управлений с рядовым названием – кажется, занимаются перемещением трудовых ресурсов.
Район достаточно шумный, совсем рядом звонят портовые краны, то и дело раздаются гудки паровозов, с каждым днём всё больше автомобилей проезжает в порт и обратно – круглые сутки кипит работа, Салоники стали главными транспортными воротами страны. Иногда по ночам порт пытаются бомбить прилетающие с моря трёхмоторные бомбовозы, но на работе докеров это не сказывается — летящие по одному «Зимородки» и «Ястребы»[5] ещё на подходе перехватывают новые истребители. Изредка удачливому пилоту Реджия Аэронаутика удаётся прорваться к городу. Его встречают, как звезду американского кино — в небо вонзаются лучи прожекторов, вспышками магния полыхают над портом разрывы зенитных снарядов. Работа у причалов не останавливается, каждый делает своё дело.
В потоке транспорта на автомобили, что время от времени останавливаются у неприметного здания, никто не обращает внимания. Входят и выходят люди, изредка — группами. Здесь делают свою работу, как и докеры — круглые сутки.
Начальник управления время от времени рассматривает доставшуюся ему долю советской помощи. Помощь сидит у стола напротив, скудно освещённая светом настольной лампы. Лучше всего видны руки — крупные кисти с сильными узловатыми пальцами. В таких лапах ожидаешь увидеть ручку лопаты или рукоять молота, гаечный ключ, кельма и даже кирпич просто не соответствуют их масштабу. Что уж говорить о карандаше! Тем не менее, грифель бойко движется по бумаге, отмечает, подчёркивает и оставляет заметки на полях. Обладатель таких выдающихся рук больше ничем на себя внимания не обращает — среднего роста мужчина, крепкого сложения. Особых примет нет, говорит негромко. По-гречески — с заметным акцентом, но бегло. Никогда не шутит сам, чужие шутки понимает, но не смеётся — лишь спокойно улыбается. В его присутствии и сам становишься спокойнее.
Советская помощь нравится главному переместителю кадров, информация, поступившая из столицы — нет. Вчера командир третьего армейского корпуса генерал-лейтенант Чолакоглу устроил себе в Афинах небольшой персональный триумф в лучших древнеримских традициях — с прогоном пленных, демонстрацией трофеев и захваченных знамён. Само по себе это неплохо, императоры знали толк в зрелищах, направленных на подъём патриотизма. Но затем генерал устроил маленький бенефис на совещании в генеральном штабе, при обсуждении дальнейших планов и распределении советской военной помощи. Требовал львиную долю танков, пушек и авиации, обещал через месяц взять Тирану. Понимания не нашёл, удалился обиженным. После совещания посетил германскую дипломатическую миссию. Генерал провёл в миссии не слишком много времени — около часа, после чего убыл обратно на фронт. То, что после его визита радиостанция миссии вышла в эфир в неурочное время, а утром на афинский аэродром за дипломатической почтой прибыл самолёт курьерской службы, видимо, должно рассматриваться как случайное совпадение.
Оба собеседника дорого дали бы за возможность ознакомиться с содержимым улетевшего в Берлин пакета.
— Что мы знаем о господине генерале? — интересуется советский специалист.
— Германофил, близок с нашим бывшим королём, который тоже любит Германию трепетно и бескорыстно. Немецкую миссию посещает не впервые, прежде делал это регулярно, как правило, после аудиенций у его королевского величества. В молодости воевал с турками и болгарами, после вашей революции был в оккупационных войсках на Украине. Пользуется уважением в офицерском корпусе. В настоящее время — народный герой, разгромивший в Македонии половину итальянской армии.