— Не блажи, Ондрей, земля она и есть земля, что бы ни случилось — ты будешь стоять на ней обеими ногами, и уж что-нибудь да уродится на ней. А на пчел полагаться никак нельзя, они не улетят — так погибнут, а случится весна холодная либо лето дождливое, вместо того чтобы медом торговать, ты еще сам будешь их подкармливать, — увещевала его жена, и он в конце концов раздумал, хотя окончательное решение долго откладывал.
Однако пчел не забросил, правда, пасеку, устроенную в конце поля под самой рощей, больше не расширял. Его ульи, выкрашенные красным, зеленым и желтым, издалека светились свежими красками, привлекая взгляды путников, даже тех, что ехали по шоссе.
Речный строил дом сам, своими руками, но на некоторые работы ему нужны были и помощники, и он нанимал местных старожилов. Чаще других ходил к нему сосед Имро. Привыкнув к нему, Речный других помощников уже и не звал.
В конце зимы Имрих Бенё женился, а поскольку ни он, ни жена достатком похвастать не могли, каждая крона, заработанная Имрихом у Речного, была молодоженам очень кстати.
Мария выросла в поселке над рекой, на берегу ее главного русла. Когда-то это был рыбацкий поселок, но в пору Марииного детства рыба стала лишь дополнительным подспорьем в хозяйстве. Кроме двух-трех чудаков, которые упрямо занимались рыболовством, терпя все большую нужду, остальные жители с ранней весны нанимались на полевые работы к богатым мужикам, в имения, к еврею, а то и отправлялись искать счастья по белу свету. К зиме они возвращались домой, чтобы, перебиваясь с хлеба на воду, вместе с семьями дожидаться весны.
В Леле престольный праздник издавна приходился на последнее августовское воскресенье. От поселка до Леля напрямик вдоль мертвого рукава реки было недалеко, всего два километра. Мария ходила сюда с подружками на гулянье — поглазеть на карусель, на тир, на шатры торговцев медовыми пряниками. А вечером, когда в саду у Рундеса начинала играть музыка и пары танцевали, заглядывала через забор, смеялась вместе с остальными девчонками, замирая от сладостного ожидания, и вот однажды заметила на себе взгляд какого-то парня.
Так она познакомилась с Имрихом. Они поженились после двухлетнего знакомства. Марии было девятнадцать, Имриху двадцать три.
7
Собрание в Эрхлеровой корчме наконец закончилось, участники его вывалили во двор и выстроились перед корчмой.
В первое мгновенье ночная прохлада освежила их, но затем осенний холод стал проникать под одежду, и стоявших охватила дрожь. Застегиваясь плотнее, они поворачивались спиной к резким порывам западного ветра, который задул вчера из прибрежных лощин.
Но безжалостный ветер пронизывал холодом и спины. А при виде зябко мерцающих и дрожащих звезд, отдаленных, казалось, сегодня гораздо больше обычного, становилось еще холоднее.
Первым отъехал автомобиль. Его красноватые задние огоньки какое-то время светились на шоссе, а потом исчезли в темноте. Следом укатили брички и громыхающие крестьянские телеги, а затем разошлись и прибывшие пешком — по двое, по трое и по одному разбрелись во все стороны, спеша в свои глинобитные хаты либо в батрацкие лачуги, чтобы успокоить жен, с нетерпеливым любопытством дожидающихся их. Но мужья, переступив порог дома, мало что рассказывали о собрании, так — в двух-трех словах, да и то намеками, оставляя главное для себя или на потом, чтобы в удобный момент ошарашить жену, дочь или мать невероятно щедрыми посулами, которые раздавали им в тот памятный вечер.
Имрих возвращался домой по шоссе вместе с шурином. Вдали затих стук колес последней телеги, и тишину нарушал только легкий шорох листьев кукурузы, что еще стояла в поле по левую сторону от дороги.
Собираясь на сходку, Имрих оделся легко, не предполагая, что за несколько часов так похолодает. Ветер продувал его одежку насквозь, и он мрачно подумал, что ему не хватало еще простыть.
На повороте шоссе Штефан Бокрош остановился, достал из кармана сигареты, предложил Имриху, затем они двинулись дальше.
— Теперь начнется заваруха, держи ухо востро. И так они чего-то долго собирались. С чехами нечего цацкаться, а проволочники[4], эти бесомыги вонючие, сами уберутся, — сказал Бокрош.
Имрих не ответил.
— Я уже приглядел себе хозяйство. Возле вас, в колонии, — продолжал шурин.
— Которое?
— Швеглы.
— Ты в себе? Это ведь добрых тридцать гектаров пашни, да еще и луга в придачу. Навряд ли у тебя с этим что выйдет, — усомнился Имрих.
4
Жители бесплодных горных районов северной Словакии вынуждены были заниматься отхожими промыслами; традиционной среди них была профессия бродячих ремесленников — они оплетали проволокой глиняную посуду.