«Знаю, доченька, знаю. Знал и тогда, только тяжко мне было признать это».
«Вот видите, батюшка, а мне так не хватало этого вашего признания. С этим признанием мне жилось бы намного легче».
«Сожалею, доченька, что так получилось».
«А теперь вы со всеми в расчете?»
«Сквозь толщу земли над головой все вещи представляются в ином свете».
«И Петера вы тоже представляете иначе?»
«И его, доченька, и его».
«Погодите, батюшка, куда же вы опять?»
«Дольше не могу оставаться с тобой, доченька, назад нужно. Как бы ни хотелось мне побыть здесь, не могу я больше…»
«Батюшка, тятя!..»
Глина расступается, и отец уходит в нее постепенно, вот и седая голова пропала из виду, и земля смыкается над ним, земля уже плотная, не рыхлая, словно никогда рыхлой и не была.
Темнеет; где-то грохочет гром, небо озаряет молния, ветер несет потоки свежего воздуха.
И вскоре начинается дождь.
Ее бьет дрожь. Она открывает глаза и долго не может сообразить, что это с ней. Потом понимает. Небо заволокло грозовыми тучами, над землей уже протянулись нити дождя. И это уже не во сне, а наяву.
Домой не доберусь, мелькает в мозгу у Катарины. Схватив сумку, она бежит к сараю. Часть крыши еще не намокла, она укрылась под ней и ждет, когда пронесется и уйдет гроза. Льет основательно, обильные потоки напаивают высохшую землю. Вода с крыши родительского дома стекает вниз по водосточной трубе, но трубу во многих местах проела ржавчина, поэтому она не поспевает пропустить потоки, как бывало прежде, и вода струится через железо как сквозь решето. Тоненькие струйки струятся одна возле другой параллельно стене и падают к основанию дома.
Добрая половина домов в поселке пуста, и все они выглядят так же, как этот.
Когда мать умерла, Катарину позвали к нотариусу. Дескать, не хочет ли она наследовать дом после родителей, остальные от него отказались. К чему он им, только налоги платить. Да и мне он не нужен, ответила тогда Катарина; что с ним делать, только хлопот прибавится. Да и на сад не стоит тратить сил, деревья старые, высыхают. Овощи тоже невыгодно сажать, без воды тут ничего не уродится, пришлось бы регулярно поливать, а на поливку нету времени. Нет, господин нотариус, отдайте это наследство кому другому, с меня моего хватает. Никого не нашлось, кто бы занялся брошенным домом, его могло или даже обязано было взять государство, но и государство тоже на такие подарки не падко. Нотариат дело отложил и лишь время от времени беспокоил наследников своими вызовами и повестками. Катарине думается, что вопрос с наследством до сих пор не решен.
Родственники не приходят навещать Катарину; раз в два-три года, всегда в день поминовения усопших, она встречает кого-нибудь на могиле родителей, но это мимолетные встречи. Повесят родственники на крест веночек, положат на могилку хризантемы, зажгут свечки и уже торопятся к своим машинам. Всяк спешит, даже поговорить некогда, хотя бы об этом наследстве. Моторы зафырчат, колеса покатят, мгновенье — и родственников поминай как звали, даже клубов пыли не осталось на дороге.
В последний раз они собрались все вместе на похоронах матери. С тех пор Катарина вообще не видела брата Вендела. Этот на кладбище даже дорогу забыл.
На свадьбу младшей дочери Бетки Катарина особыми письмами пригласила всех своих родственников. До последней минуты стояла перед домом, не покажется ли вдали кто-нибудь из них. Но никто не приехал, почта доставила молодоженам только поздравительные телеграммы. Брат Йожко прислал Катарине письмо, где отписал, что с радостью приехал бы на свадьбу, да не смог, потому что находится в больнице… Собственная свадьба не была так неприятна Катарине, как дочерина. Каждому было подозрительно, отчего это между свадебными гостями нет никого из ее родных. Зять был мораванин, на свадьбу к нему нагрянули веселые земляки, но потом им тут, конечно, тоже стало не по себе. Они ничего не сказали, но Катарина и без слов все поняла. После свадьбы ей сделалось еще грустнее. Вот когда она в полной мере осознала серьезность своего давнего решения. Дочь уехала с мужем, живут они в Брно, у них ребенок, дочка. Катарина давно уже не видела внучку, зятю не по нутру порядки, заведенные в доме тещи.
Дождь льет не переставая, черепичная крыша промыта до блеска. Но под трубой дыра, и через нее, наверное, вода заливает чердак и комнату… Крышу надо бы поправить, непроизвольно отмечает про себя Катарина, но тут же осекается: к чему ее поправлять, к чему? Но внезапно возникшая мысль все не дает ей покоя; на самом деле, не может она спокойно смотреть, как превращаются в прах усилия многих трудолюбивых рук. Да разве же не намучились мы все с этим домом? Страшно вспомнить, сколько себе отказывали, сколько самоотречения скрыто в этих стенах, в крыше… Так неужели взять и вот так просто все послать к черту?