– Мерса, здравствуй-здравствуй! – беззаботно улыбнулся Лоуренс, отсалютовав хозяйке бара кружкой. – Да вот знаешь, шел мимо и пить захотелось.
Насколько знала Мотье, он был немногим младше нее. Несмотря на высокий рост и мускулы, проступающие через плотную ткань хлопковой рубашки, мужчина не выглядел угрожающим. Карие глаза с веселой хитринкой и вьющиеся волосы цвета кофе придавали его смуглому лицу выражение озорного мальчишки. Нос с горбинкой от нескольких старых переломов лишь добавлял колорита. Несмотря на внешнюю доброжелательность гостя, Мерса разговаривала с ним, строго сдвинув брови.
– Я серьезно. Лоуренс, где он?
– Кто?
– Твой малорослый дружок.
– Не понимаю, о ком ты, – улыбнулся мужчина, и в его глазах заискрилось веселье – все он понимал.
– Хазери Вале. Тебе это имя о чем-нибудь говорит? – Мерса скрестила руки на груди.
– Хазери Вале... Дай подумать... – мужчина задумчиво почесал покрытый щетиной подбородок, отпил пива и воззрился на Мерсу, словно только сейчас ее заметил. – А, ты про того самого Хазери Вале: щупленького, белоглазого и вечно недовольного?
– А ты знаешь еще кого-то с таким именем?
– Рад бы, но нет. У тебя дело к нему?
– Пока меняинтересует только егоместонахождение.
– Ну не знаю. Лазает где-то, – Лоуренс пожал плечами и в один глоток допил остатки пива. – Я ж ему не нянька и не охранник.
– Ты и то, и другое, – Мерса поморщилась, зная, что собеседник зашел в бар не просто так.
– До встречи, Мерса, рад был повидаться, – улыбнулся Барева и встал из-за стола. В баре стало намного тише, разговоры за ближайшими столами смолкли. Зазель как бы невзначай встала и уперла руки в бока, поближе к кинжалам. Мерса, будучи довольно высокой, оказалась Лоуренсу по плечо. Она не шелохнулась и продолжала с подозрением смотреть на мужчину. Тот окинул взглядом притихший зал, усмехнулся и вышел, насвистываямелодию похабной песенки, популярной среди матросов.
Как только дверь за ним закрылась, посетители вернулись к своим разговорам, и в заведении стало по-привычному шумно. Мерса велела подошедшей Зазели усилить охрану и внимательно приглядывать за клиентами на случай появления Лоуренсова друга, после чего покинула бар. На Вергазу опустился вечер. Редкие алхимические фонари Йер-Велу с трудом разгоняли мрак, липнущий к каждому потаенному уголку. Женщина осмотрелась вокруг в поисках Лоуренса, но тот на удивление быстро для своего крупного телосложения растворился в толпе.
– Не к добру, – пробормотала Мотье себе под нос и направилась в сторону района Йан-Те, где обосновались торговцы.
Йан-Те немного походил на Йер-Велу: центральные улицы не засыпали ночью и переливались огнями. Но здесь музыка играла тише, развлечения были не столь разнообразны, и люди реже убивали друг друга.
Мерса встретилась с несколькими торговцами, обсудила поставки товаров, уладила пару вопросов, связанных с ее профессиональной деятельностью. Она освободилась быстрее, чем рассчитывала, потому решила прогуляться по набережной, пока теплая погода располагает, ведь с каждым днем становилось все холоднее.
Вечер утвердился в своих правах, опуская тьму на город, а на небе проклюнулись первые звезды. В торговом районе кипела жизнь и не жалели освещения. Уличные фонари, небольшие подвесные лампы на домах, декоративные светильники на столиках возле кафе и баров озаряли Йан-Те голубоватым с вкраплениями желтого светом. Лоточники драли глотки, стараясь привлечь припозднившихся покупателей, работники в порту грузили ящики, торговцы складывали и убирали товар. Среди неспешной возни величаво прохаживались стражники в синих куртках. Мерса злорадно улыбнулась, вспомнив, как те же стражники, или «синицы», как их прозвали в народе, втягивают шею, напряженно держатся за оружие, осторожно ступая по мостовым Йер-Велу.
«Синиц» можно было встретить только на левом берегу - в районах Йер-Велу, Йан-Те и Фар-Тай. Йер-Велу жил по своим законам, паразитируя на низменных желаниях жителей столицы. Йан-Те являлся обителью торговли: здесь располагались порт, склады и рыночная площадь. Многочисленные лавки и магазины наполняли улицы, предлагая товары на любой вкус. Фар-Тай за торговым районом, с противоположной от реки стороны, выглядел нагромождением источающих едкий дым сооружений. Там находились цеха, фабрики и лаборатории. В отличие от Йер-Велу и Йан-Те, он не имел жилых кварталов – в Фар-Тай люди шли работать. Население левого берега было по своей натуре хваткое и в меру развязное, стража набиралась жителям под стать: «синицы» много пили, играли в карты и охотно брали взятки, закрывая глаза на те или иные нарушения закона.
Мерса облокотилась на перила набережной. Легкий ветерок ласково трепал ее волосы. Теплых дней становилось все меньше из-за наступившей осени. Вергаза – столица государства Равган – отличалась холодной, дождливой погодой, лето здесь было коротким и почти незаметным. Женщина наслаждалась приятным вечером, словно хорошим вином, и разглядывала противоположный берег. Внизу лениво плескались речные воды, дневная суета сменилась праздной неспешностью, чистое небо полнилось звездами. Город дружелюбно переливался огнями.
Правый и левый берега соединял широкий высокий мост. Он почти всегда охранялся, потому без веской причины его предпочитали не переходить ни в одну, ни в другую стороны. На правом берегу размещались более приличные районы с законопослушными жителями. Стражники там были соответствующие: славящиеся своей неподкупностью и ревностно соблюдающие букву закона. Они носили черные с серебром строгие пальто или пиджаки, из-за чего их прозвали «ястребами». Население правого берега могло спать спокойно под охраной подготовленных бойцов, ведь даже головорезы из Йер-Велу не желали переходить им дорогу.
Мерса взглянула на район Те-Рей, находящийся напротив Йан-Те и являющийся самым крупным. В нем располагались административные здания, башня Совета, просторная территория Университета и представительства гильдий. Ниже Те-Рей стояли шикарные особняки зажиточных торговцев и всех тех, кто сумел «выбиться в люди», не важно, какими способами. Таков был Ме-Йер. Вид из окон самых близких к реке домов выходил на Йер-Велу, самый неприглядный из районов, напоминая жителям, что пасть на дно никогда не поздно.
Выше по течению находился район, максимально далекий от Йер-Велу с его отбросами общества, – жемчужина Вергазы Ла-Фар. Там в вычурных особняках жили аристократы – те, кому повезло родиться в семье с богатством и нужными связями. Они вели свою родословную еще с тех далеких времен, когда вместо Совета в Равгане правила королевская семья. Около семидесяти лет назал произошел переворот, и страной стали править избираемые представители. Аристократические семьи были не согласны с такими изменениями, и мятежникам пришлось их задобрить, предоставив множество послаблений. Нынешние наследники знатных предков превозносили свое происхождение и всеми силами старались сохранить привилегии после переворота. Со времен смены власти Вергаза изменилась до неузнаваемости, и только Ла-Фар гордо стоял на возвышении, оставаясь домом только для представителей знати. Сам район был окружен золоченым забором, вход надежно охранялся, а чтобы жить там, нужно было родиться аристократом.
«Избалованные мешки с монетами, – презрительно подумала Мерса, наблюдая, как Ла-Фар мигает желтыми огоньками окон в вечерней дымке. – А ведь среди них могла быть и я». Женщина нервно хохотнула. Как бы тяжело ей ни пришлось в прошлом, нынешнее положение ее вполне устраивало, и что-то менять она бы не стала. Она иногда размышляла о том, как могла бы сложиться ее судьба при иных обстоятельствах, но подобные мысли быстро растворялись в потоке более приземленных размышлений. У Мерсы Мотье всегда имелось много дел и обязанностей.
Женщина резко выпрямилась, улыбнулась и зашагала в сторону самого презираемого района Вергазы – домой.
Ночью Мерсе снился отец. Со стрелой в горле, в луже крови, он смотрел невидящими глазами и шептал ее имя. Настоящее имя, которое она не слышала уже восемнадцать лет. Взрослая Мерса стояла рядом с ним и не могла пошевелиться. Она испытывала страх, стыд и вину за то, что не смогла исполнить его последнюю волю. Во сне слезы катились по ее щекам, а руки были черные от сажи. Мерса хотела попыталась попросить у отца прощения, но тут он истошно закричал.