5
Царедворец Фредерикс
Царедворцами не рождаются, царедворцами становятся.
Недостаточно оказаться статистом на сцене царского двора, чтобы в дальнейшем получить роль царедворца: статистов много, а царедворцев раз-два и обчелся. На театральной сцене статист носит стул, а взгляды зрителей приковывает герой-любовник. Но с героя-любовника и зрительский спрос больший, и зависть труппы к нему жгучей. Царедворец, выступающий в этой роли долгое время, умеет копить и хранить в себе множество слухов и секретов, точно зная при этом, что, кому и когда можно говорить, а когда нужно держать язык за зубами. Хотя царедворец и занимает высокое положение, но любая, даже незначительная ошибка или оговорка может привести к падению с высоты. Так что опасна должность царедворца, возвышающая человека над прочими. Но если царедворец не профессия, а призвание, то преимущества нынешнего затмевают возможные неприятности в будущем.
Министр императорского двора барон Владимир Борисович Фредерикс был истинным царедворцем при Николае Втором и пользовался исключительным доверием монарха. Никто из вельмож царского окружения, по свидетельствам современников, не мог похвастаться такой близостью к недоверчивому и мнительному Николаю. Осыпанный с ног до головы, как рождественская елка, орденами за верную службу, Фредерикс, отменных деловых качеств человек, управлявший, помимо прочего, гигантской царской недвижимостью – дворцами и угодьями, никогда не вмешивался в государственные дела. Зато он знал обо всех пертурбациях в людском круговороте при дворце, был посвящен в кое-какие житейские тайны Романовых и оказывался полезен в разрешении некоторых щекотливых ситуаций, затрагивавших интересы Семьи.
Барон, а затем и граф Фредерикс, выходец из обрусевшей лютеранской семьи, лишь на шестом десятке начал восхождение на дворцовые высоты и, облеченный на подъеме доверием Государя, в полной мере проявил свои незаурядные способности: ум, исключительную проницательность, деловую хватку и умение держать рот на замке. До пятидесяти трех лет Фредерикс служил в армии, и успешно: к окончанию службы командовал конной гвардией, куда входили и гатчинские Синие кирасиры. Умение ориентироваться в боевой обстановке и отдавать приказы сослужило ему хорошую службу в должности министра двора. Прекрасно зная, по долгу службы, обстановку при дворце, свои знания он предпочитал держать при себе.
Доходили до него и слухи из Гатчины о новом увлечении великого князя Михаила Александровича. Осмотрительный барон не спешил делиться этими взрывоопасными слухами ни с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, ни тем более с ее венценосным сыном. От Михаила можно было ожидать чего угодно, и коли суждено грянуть скандалу, надо держаться от него подальше, раз нет никаких возможностей его предотвратить. А какие тут придумаешь возможности?
О романе между великим князем и офицерской женой знал, по слухам, весь полк Синих кирасиров. Обстановка накалялась; потенциально рогатый поручик пока что молча сносил позор и не вызывал соблазнителя на дуэль – а ведь это было само собой разумеющимся в офицерской среде. Честь прежде всего! К барьеру!
Дуэли, вопреки строгому запрету властей, нередко случались в верхах общества, и всего прежде – в армии: дуэлянтов было во множестве во всех командирских чинах – от поручиков до генералов. Только пуля, по их представлению, служила ответом на оскорбленье; бесчестье хуже смерти – это же всякому понятно. Но дуэль Владимира Вульферта с Михаилом Романовым – такое могло привидеться Семье только в самом кошмарном сне. А если поручик убьет великого князя? Ведь это будет выстрелом в династию!
Дуэль! Завезенное из Франции варварство, совершенно не характерное для православного народа-богоносца! Не среди городских обывателей и крестьянских мужиков плодились заносчивые дуэлянты, а среди чистокровных дворян – станового хребта царской власти! И царь настрого запрещает дуэли, а эти смутьяны из дворян бросают вызов не обидчику, а самой монаршей воле. Это – расшатывание основ, это – бунт! С простым народом куда проще и приятней: подерутся на кулачках, огуляют друг друга оглоблями, а потом в кабак – выпить в знак примирения. И никакого смутьянства. Ни-ка-кого!
А скандал тем временем наливался соком и созревал, как яблоко на ветке. Семейные отношения между Натальей и ее терпеливым мужем дали наконец глубокую трещину: поручик обвинял жену в недопустимом поведении и однажды, в пылу ссоры, даже поднял на нее руку. Ей пришлось скрыться от побоев, запершись в детской комнате, где пятилетняя дочка Тата в голос ревела от страха. Наталья Сергеевна заявила Владимиру о разрыве супружеских отношений, но рассвирепевший Вульферт не обратил на это ни малейшего внимания и, употребив силу, получил от женщины то, что причиталось ему по закону. Тогда униженная женщина решила, в ожидании развития событий, отправиться за границу, забрав с собою дочку. На вокзал как ни в чем не бывало явился проводить жену поручик Вульферт; туда же приехал и Михаил Александрович. Не успел берлинский поезд тронуться, как сдержанный обычно поручик поднял крик на весь перрон, запруженный провожающими. Вульферт, мгновенно привлекши глаза и уши любопытных, проклинал якобы неверную жену, грозил ей судом, а соблазнителю – дуэлью. Не исключал он, на худой конец, и самоубийства, о котором, призывая к возмездию, намеревался сообщить государю в предсмертном объяснительном письме. Шило, что называется, вылезло из мешка…