Не только служить в регулярстве, но вообще служить московское дворянство приходилось заставлять. 15 января 1679 г. Федор Алексеевич велел объявить с Постельного крыльца стольникам, стряпчим, московским дворянам и жильцам: ему «ведомо», что у них по домам живет немало способных к службе детей и братьев, племянников и свойственников. Всех их государь повелевал представить в чины и записать в полковую службу, угрожая уклоняющимся, что они совсем не получат чинов, а то и будут написаны «с городами» (№ 747). К 17 марта 1679 г. бояре нашли способ привлечь дворян на службу: приговорили, что поместья будут закреплены за отставными дворянами только в том случае, если их дети состоят в службе или они сами вновь начнут служить (№ 754). Речь в первую очередь шла о военной службе, но для московского дворянства она обычно оказывалась парадной и смыкалась с придворным церемониалом, который требовал Демонстрировать роскошь и величие Государева двора.
Федор Алексеевич не одобрял театр, но уделял театрализованным придворным действам большое внимание и неукоснительно следил за выполнением придворными актерских функций. Церемонии действительно производили большое впечатление на народ, заблаговременно предупрежденный глашатаями и собиравшийся посмотреть на них огромными толпами, а также на иностранных гостей. Вот, например, как описывал встречу польского посольства под Москвой его участник чех Бернгард Таннер. Взору приезжих представилось «блестящее войско… в разноцветном одеянии, со множеством труб и литавр». Младшие придворные — жильцы — составляли «новый, не виданный дотоле отряд воинов. Цвет длинных красных одеяний был на всех одинаков; сидели они верхом на белых конях, а к плечам у них были прилажены крылья, поднимавшиеся над головой и красиво расписанные; в руках — длинные пики, к концу коих было приделано золотое изображение крылатого дракона, вертевшееся на ветру. Отряд казался ангельским легионом. Кто не подивился бы на такое чудное зрелище, того по справедливости я счел бы слепым и среди цветущего сада!».
О появившихся следом царских стольниках Таннер рассказывает: «Сознаюсь, что мне не под силу описать как следует убранство их, разнообразие одеяний и прочее великолепие этой вереницы — необычайную их пышность, красу и блеск можно разве вообразить! …На них ловко сидели красные полукафтанья, а другие, вроде плаща, были накинуты на шею, мастерски вышитые, подбитые соболем; они называют их ферезями. На каждой ферязи на груди по обе стороны виднелись розы из крупных жемчужин, серебра и золота. Они носили эти ферязи, отвернув их у правого локтя и забросив за спину. Блиставшие на солнце каменьями, золотом и серебром шапки придавали еще больше красы этой веренице». Кони были украшены толстыми золотыми и серебряными цепями, бряцавшими, когда всадники горячили коней; особый звон издавали также конские наколенники и подковы с цепочками. Пересев на свежих коней «в еще более пышной сбруе», всадники эти «начали — удивительно сказать! — не касаясь земли перескакивать с одного седла на другое, выказывая такую ловкость, что все в изумлении залюбовались на их искусство».
Последовавший далее торжественный прием, как и все такого рода протокольные мероприятия, был тщательно продуман, вплоть до деталей царского облачения.[232] Еще готовясь к своему венчанию на царство 18 июня 1676 г., Федор Алексеевич проявил большое личное участие в уточнении деталей этой традиционной церемонии. Помимо серьезных изменений в чине венчания (о которых мы расскажем ниже) царь позаботился приставить более пышную свиту у скипетра, державы и прочих инсигний (дьяков и дворян в золотой одежде), снять слова «в холопстве» из объявления о сборе на Ивановской площади «иноземцев, которые ему, великому государю, служат в холопстве», и дать строгие распоряжения охране.
Стрельцам было указано «людей боярских и иных мелких чинов отнюдь никого не пускать» на Красное крыльцо и в дворцовые переходы, чтоб никто не толпился и не заступал путь главным участникам действа. Так же следовало заблаговременно «выслать из церкви (Успенского собора. — Авт.) народ, незнатных людей и очистить» место, «чтобы золотчикам было где стать и от множества народа тесноты великой не было». Стряпчим, дьякам и гостям государь еще 16 июня повелел явиться на венчание в золотых одеяниях — нарушителей следовало гнать с Постельного крыльца, от Садовых дверей и проходных сеней перед Золотой палатой в темный закуток между Столовой и Сборной палатами.[233]