– Дурак, но с характером, – резюмировал Зимин. – Экзамен сдать хочешь?
– У вас есть способ научить меня фехтовать за ночь? – усмехнулся я.
– Нет, – неожиданно серьезно ответил фехтмейстер. – У тебя прекрасная реакция. Достаточно силы и скорости. Голова тоже недурная. Но все вместе… полный швах.
– Тогда что вы мне предлагаете? – Я искренне не понимал, о чем речь.
Не взятку же он хочет? Такое только в исторических романах бывает… или за бугром. Ну, не только, но уж точно не в главном учебном заведении космофлота.
– У меня нет такого способа. Мои, выразимся так, товарищи дело иное.
Блеснула золотом эмблема на карточке – имперский орел сжимает в когтях звездную систему. Дальняя Разведка. Ведомство боярина Кронина, человека непростого. Сам службу возглавляет, сам в Думе ее представляет – где такое видано?
Известное дело: ежели боярина до думного повышают, сдавай дела, а Кронин…
Я нахмурился, а Зимин продолжил:
– Конечно, будет цена. Технология новая, риск немалый. Служить будешь под присмотром. В обмен – гарантии: обер-лейтенантский чин сразу по выпуске; назначение на наш корабль. В случае последствий… полный пенсион вне зависимости от выслуги.
– Не тяжеловаты ли вы для Мефистофеля? Хватит искушать. Что именно вы предлагаете?
– Наложение чужого поведенческого профиля. Донор – один из лучших офицеров Империи. Воздействие слабое, на уровне подсознания. Ты не станешь кем-то другим, не беспокойся. Просто будешь чувствовать, как он поступил бы на твоем месте. «Шептун», так это называют.
Я молчал. Протиснулся к окну. Посмотрел на снежинки. И впрямь, недобрые гости приходят к таким, как я, в полночный час. Душу просят. И даже расписаться кровью не придется. Так заберут. Уже забрали.
Спросить, каким по счету буду? Так мне и ответит. Честно-честно. Отчего курсанту-расстриге предложение делают в паршивом отеле? Тем более ясно: эксперименты на людях запрещены. Боярская Дума узнает – взвоет. Да и Дальняя Разведка от ретивых сотрудников открестится. И не проговорюсь, потому душа и пропала – сам ведаю, нужны державе солдаты. Лучшие.
Не спят соседи, зарятся коршунами. Числом не отстоим, умение нужно. Будет умение – и войнам не бывать. Побоятся лезть.
Если из меня за ночь фехтовальщика сделают, то сколько асов сотворить из обычных пилотов можно? А спецназовцев из обычной контрактной шушеры?
Куда ни кинь – всюду клин выходит. Соглашусь – вроде как поощрю. Гнусно. Не соглашусь – кому-то еще собой рисковать. Подло выйдет.
Мягко стелет Василий свет Евгеньевич. Ох, мягко! Обещает много, и к долгу взывает, и на толстые обстоятельства намекнуть сумел.
Да Анюта все перед глазами стоит.
– Куда едем? – спрашиваю.
Прости, Господи, если можешь. Говорят, кто ради Тебя свою душу погубит – тот спасется. Не оставь!
– Оборудование в фургоне внизу. Там и подписку заполнишь, – кивает Зимин. – Смертник ты, брат. Уважаю.
Боюсь, чувство было не взаимным.
…На следующее утро я зачем-то схватил кроме шпаги еще и дагу. В жизни двумя клинками не махал. Но надо – и все тут.
Позвенеть со мной клинками на пробу маэстро отказался наотрез, как и впустить в зал пораньше. Так и вышел против болвана без тренировки.
Понял сразу – не сдюжу. Улыбнулся сам себе: вот номер выйдет… с гарантиями, и вообще.
Схватка продлилась меньше пяти секунд. Принял шпагу на дагу, провалился, бездарно открывая голову, вниз и вправо, почти на шпагат…
Правая рука – молодчина – сама рубанула болвана под коленки, а левая, неестественно вытянувшись, сунула острие даги под пластиковый подбородок.
Комиссия аплодировала. Только фон Руэ отчего-то хмурился. После боя он коротко бросил:
– Так на шпагах не дерутся. Это удар для меча или сабли. Скорее для двух сабель. Понятия не имею, как вам удалось удержать равновесие на ударе… Далеко пойдете. Впрочем, вы и сами знаете.
Отчего-то стало холодно. Но чувство быстро прошло.
…Анне понравились обер-лейтенантские погоны, как и орлы Дальней Разведки в петлицах. Мне понравилось воссоединение – и будет о том.
2. «На погибель бесам зловредным»
Если вы полагаете, что на этом полоса отменных глупостей в моей жизни завершилась, вы плохо знаете либо меня, либо жизнь. Эта дама обожает подставить ножку в самый неподходящий момент.
Судите сами: вот я, в свеженьком, с иголочки, мундире, выгружаюсь из капсулы аэротакси на задворках военного космодрома на окраине Мирного.
В глазах – умеренная готовность умереть за Веру, Царя и Отечество, в развороте плеч – лихой кретинизм, в кармане комм, а на нем – письмо с назначением на «Заступницу».