— Я сейчас еду в Пор–Гримо[2], но буду у тебя в Изола в воскресенье утром. Тебя отвезет Дебель?
— Да. Ланглуа отказался. У него грипп. Лангонь поедет вперед в фургоне, чтобы занять место подальше от людских глаз, но я думаю, что сейчас, в начале сезона, в Изола не должно быть слишком много народа. Нас будет четверо. Пообедаем наверху.
— Никто ни о чем не догадывается?
— Никто.
— Эвелина?
— А, Эвелина! Она не перестает скандалить со мной. Ее последняя блажь — хочет снять себе квартиру. Представляешь, как она издевается над всеми моими возражениями? Жорж… ты думаешь, получится?
— Конечно.
Ее голос дрожит от волнения, мой звучит не слишком убедительно. Внезапно мы замолкаем и одновременно кладем трубку.
То, что требует Поль, смешно. Не стану же я подробно описывать путешествие от Гренобля до Пор–Гримо и совершенно не расположен излагать в подробностях черным по белому то, что и так знаю. И без конца пережевывать историю о лыжах, с которой Берта, вот уже несколько месяцев, пристает ко мне с утра до вечера. Но надо держать слово, раз обещал — запишу, запишу все. Я приехал в Пор–Гримо в сумерках и, едва сбросив пальто на кресло — извини, Поль, пальто из верблюжьей шерсти, раз надо быть точным, — хватаюсь за телефон. Черт подери, хоть бы Массомбр уже был у себя.
— Алло, Массомбр?.. Рад вас слышать. Бланкар. Я в Пор–Гримо. Что у вас?
— Она ищет квартиру.
— Знаю, мне сказала ее мать.
— Тогда все.
— Расскажите детали.
(Забавно, я требую от него того же, чего Поль требует от меня. Но я ведь не психоаналитик.)
— Детали? Сначала она позавтракала в бистро напротив вокзала.
— Одна?
— Да. Она перекинулась несколькими дружескими словами с каким–то бородачом и наспех поела. Потом ходила по агентствам, но, по–моему, без особого успеха.
— А бородач?
— Она с ним больше не виделась.
— Он что, ее ровесник?
— Да, по виду студент, слегка смахивает на босяка.
— А тот, высокий и тощий?
— Исчез.
— Спасибо, продолжайте наблюдать.
— Знаете, мсье Бланкар, вы швыряете деньги на ветер. Это, конечно, мое ремесло, могу следить за ней или за кем другим, мне все равно. Но наблюдение ничего не даст.
— Я вам плачу, чтобы вы мне рассказывали о ней. Вот и все.
— Понял, я ничего не говорил.
— Смотрите в оба. До свидания.
Сначала мне было стыдно. Старый хрыч прицепился к двадцатидвухлетней девчонке… Признаться в этом гораздо омерзительнее, чем носить в себе. Поэтому, нанимая Массомбра, я выдал ему такую историю: «Вы понимаете, ее мать развелась, отца знают во всех кабаках города. Я для нее что–то вроде дяди, который хочет ее защитить». И Массомбр, изучая меня своими живыми глазами из–под седоватых бровей, кивнул: «Да, я прекрасно понимаю».
Конечно, он ни секунды не заблуждался, тем не менее я захотел ему все объяснить. Мне от него была нужна не только помощь, но и уважение, чтобы он не думал обо мне превратно. И вдруг, отбросив все свои сомнения, колебания, стыд, я взял и все ему выложил. Плевать, что он теперь обо мне думает, лишь бы глаз не спускал с Эвелины. А сейчас мне в голову запал этот бородач.
…Я вышел на улицу. Сверкали крупные звезды. Несмотря на зиму, воздух был мягким и теплым, словно живое существо. Мир вокруг напоминал кино: суденышки как в кино, свежевыкрашенные домики, тишина огромной студии. Пока я тихо шел вдоль берега канала, мне даже как будто послышался хлопок, возвещающий о начале съемки. В этот вечер я был просто статистом в комедии абсурда — не более реален, чем эти слишком старательно выкрашенные фасады, эти аккуратные горбатые мостики, весь этот Диснейленд, выстроенный для привлечения публики, где я чувствовал себя еще более несчастным и одиноким.
Свой кукольный домик — с полами, выложенными, как принято в Провансе, шестигранной терракотовой плиткой, с выступающими по–старинному балками, с белыми оштукатуренными стенами, на которых играли золотистые отсветы легких волн, пробегающих по поверхности недалекого канала, — я купил ради нее. Она приехала, повертела туда–сюда своей насмешливой мордашкой и сказала:
— Что ж, неплохо. Но знаешь, Жорж, без яхты у порога слишком похоже на деревню.
Тогда я купил моторную яхту модели «экскалибур», которая пришвартована теперь рядом с моим садиком. Эта милая игрушка стоила мне последней рубашки. Время от времени я хожу на ней по каналам, тихим ходом, чтобы она не застоялась, но чаще всего она стоит на приколе. Прохожие останавливаются, восхищаются: «Какая прелесть! Живут же люди». Знали бы они!
2
Пор–Гримо — курортный поселок, построенный в 60–х годах на островках в заливе Гримо близ Сен–Тропеза (Лазурный берег).