Когда Малыш подрос, то в первую очередь свел свои счеты именно с ним. Мы поняли это, услышав душераздирающий визг, несшийся из соседних кустов, где Малыш напал на пса, когда тот предавался дневному отдыху. Он нанес ему жестокий удар острым копытом, едва не выпустив из собаки дух.
Малыш вообще очень тонко разбирался в окружавших его существах, будь то собаки или люди. К некоторым он питал явную неприязнь и при встречах вскидывал голову вверх и, приподняв верхнюю губу, презрительно шипел сквозь зубы. Он испытывал также крайнюю неприязнь к шакалам. Я неожиданно обнаружил это, когда сидел ночью в засаде у своего окна. Дело в том, что зимой и ранней весной шакалы каждую ночь посещали кордон и обшаривали все его уголки, чтобы полакомиться отбросами. Если бы они делали все это молча, то нас бы это не особенно трогало, но свои поиски шакалы сопровождали отчаянным воем прямо под нашими окнами. Этот вой мог поднять с постели даже покойника. Мы иногда, чередуясь, караулили этих мародеров, выставив уголок стекла в окне и высунув наружу ружейный ствол. Делались такие засады в полнолуние, когда лунный свет был достаточно ярок для прицельной стрельбы.
И вот однажды ночью я сидел с ружьем у окна, борясь с дремотой. Временами я клевал носом, затем вновь пробуждался, прислушиваясь и стряхивая обрывки снов. Некоторое время под окном лежал Малыш. Потом это ему надоело, он фыркнул и ушел куда-то, Луна поднималась все выше, а шакалов все не было. Я уже задремал, когда где-то поблизости тявкнул шакал, затем другой, а потом вся стая залилась отчаянным плачущим воем. Сон слетел мгновенно. Я насторожился и взялся за ружье. Свет луны был очень слаб, и шакалы, передвигавшиеся среди деревьев, казались призрачными тенями. Вот пара из них бесшумно подскочила к приманке, брошенной метрах в 15 от окна, но не успел я нажать курок, как они опрометью кинулись прочь. В тот же момент промелькнул еще десяток их собратьев. Почти одновременно раздался дробный топот, и вслед за шакалами промчался Малыш. Он выгнал их за кордон, постоял там немного, фыркнул и тем же аллюром двинулся на другой конец кордона, где шакалы появились опять. Это происшествие решило тогда наш спор о том, заводить нам нового пса взамен старого, отданного на скотобазу, или нет. Малыш в этой роли нас вполне устраивал.
В третью весну было поймано еще четыре олененка. Чаще всего их ловили пастухи. Когда на конях они рыскали по зарослям в поисках отбившегося от стада скота, то время от времени натыкались на новорожденных оленят. Итак, теперь их было девять штук, количество, на первых порах достаточное для переброски в Сары-Хасорские леса. Второй этап — переброска ручного стада в горы — начнется в следующем году. И надо надеяться, что леса Центрального Таджикистана скоро обогатятся еще одним редким животным — благородным тугайным оленем.
НОЧНЫЕ ТУГАИ
Ночью в тугаях почти столь же оживленно, сколь и днем, особенно летом, когда жестокая жара заставляет переходить на ночной образ жизни многих животных. Ночная жизнь в вахшских зарослях крайне своеобразна и всегда привлекала мое внимание своей таинственностью. Много километров пришлось пройти по ночным тропам, долгие часы пролежать в засадах, но в конце концов ночной мир тугаев стал мне почти так же знаком, как и дневной.
Когда раскаленное, мутное от пыли небо начинает темнеть и пылающее солнце скрывается за скалой Хаджи-Хазиана, ночные жители выходят из своих убежищ и отправляются на поиски пропитания. В темных глубинах озер поднимаются из омутов великаны-сомы. Они почему-то особенно активны в безлунные ночи. В прибрежной тине возится масса лягушек, оглашая тугаи многоголосым кваканьем. Громко трещат цикады. Змеи, тихо извиваясь, скользят среди стеблей или замирают где-нибудь в засаде, прижавшись к теплой земле и подкарауливая добычу. Призрачными тенями мелькают в воздухе козодои и летучие мыши. Козодои иногда сидят на пыльных дорогах и медленно ходят по ним, склевывая переползающих через колеи жуков. Но главную часть корма они берут на лету, носясь низко над землей с широко открытым ртом — разнообразных мелких насекомых в ночном воздухе очень много. Достаточно зажечь лампу или фонарь, чтобы убедиться в этом. Полет козодоя совершенно бесшумен, и глубокой ночью он выдает себя лишь редкими короткими криками и своеобразной песней. Эта песня — непрерывное монотонное трещание, которое висит над тугаями летом все темное время суток. В пустынях среди саксауловых зарослей встречается более редкий египетский козодой; его песня другая — резкие, картавые выкрики.
К голосам козодоев примешивается «хуканье» пустынных совок, таким же бесшумным полетом облетающих лесные опушки. Большей же частью они сидят неподвижно на нижних сучках деревьев, высматривая свою добычу — мелких грызунов или крупных насекомых. На окраинах джунглей вдоль пойменных обрывов все голоса перекрывают заунывные протяжные крики домовых сычиков. Это очень забавная любознательная птичка. Она гнездится в глубоких норах, где и проводит день, а на охоту вылетает в сумерках. Слышны голоса серых цапель и выпей — они особенно активны в первой половине ночи.
Звери тоже не дремлют. Если ехать ночью по глухой дороге в тугаях с включенными фарами, можно увидеть многих из них. Забавно переваливаясь с боку на бок, разбегаются в разные стороны ушастые ежи. Ошалело мечутся пустынные зайцы. Часто свет фар выхватывает из непроницаемой тьмы застывших, как изваяния, оленей. Ночью в тугаи приходят гости и из пустыни. Джейраны, например, идут в это время на водопой к озерам поймы. Жажда гонит их в страшные и непривычные для них заросли. Они идут друг за дружкой, чутко прислушиваясь и кидаясь прочь при малейшем шорохе. Тропы джейранов всегда пролегают кратчайшим путем от окраин пустыни к ближайшему озеру. Утолив жажду, эти пугливые, стройные антилопы стремительно уходят назад, в родные пески.
В отличие от джейранов дикобразы навещают ночные тугаи охотно, здесь они находят обильную пищу. Норы большинства дикобразьих семейств на территории заповедника расположены в пустыне, среди нагромождений песчаных бугров. От этих нор идут тропы, пробитые в пухлых солончаках и песках к ближайшим зарослям. Дикобразы появляются в них с наступлением ночи и кормятся до утра, роясь по опушкам зарослей и окраинам болот. Здесь же пасутся обычно и кабаны. В темноте кабаны очень похожи по силуэтам и повадкам на дикобразов.
Прошли уже, к сожалению, те времена, когда ночные тугаи оглашались время от времени могучим ревом тигров. Этот рев заставлял дрожать от страха и удваивать осторожность многих жителей зарослей. Никто, даже могучие самцы-хангулы не чувствовали себя в безопасности. Но и без тигров в тугаях много ночных хищников.
Один из самых хитрых, ловких и смелых — камышовый кот, сила которого соперничает с его кровожадностью. За свой крупный рост он получил прозвище «болотная рысь». Этот зверь — настоящий бич пернатых обитателей тугаев. Да и многие четвероногие часто становятся его жертвой. Особенно стало доставаться от него разводимым здесь нутриям. Охотясь за ними, он пробирался даже в нутриевые вольеры. В природе же он настигает их всюду. Нутрии могут укрыться от него только в своих глубоких узких норах, где этот хищник бессилен против встречающих его острых, как бритва, резцов. Камышовый кот, иначе хаус, одинаково свободно чувствует себя и в воде и на суше. Хаус легко переплывает крупные озера, забирается в тростниковые крепи, в случае нужды отдыхая на тростниковых завалах. Он передвигается бесшумно в самых глухих дебрях и часто подкрадывается вплотную к таким осторожным птицам, как фазан. Однако в зимние месяцы даже хаус не всегда может добыть достаточно пропитания, и тогда он выходит к человеческим поселениям, посещая ночью свалки и окраины, вместе с шакалами разыскивая остатки пищи. Это — сугубо ночной зверь, и днем его можно встретить только в зимнее время, когда он теряет свою обычную осторожность. Но остатки его пиршеств, подчас совершенно свежие, приходилось видеть часто.