Эдвард Хьюстон замолчал и, скользнув взглядом по лицам внимающих ему слушателей, остановился на Бетти – возможно, потому что именно она спросила его о племяннике миссис Шелдон.
Мистер Олдридж, высокий худощавый мужчина сорока пяти лет, с тёмными, почти смоляными волосами, гладко зачёсанными назад, сидел рядом с супругой, и, подперев голову рукой, задумчиво смотрел на пылающие угли в камине.
Фрэнк редко улыбался, и от этого его узкое бледное лицо временами приобретало мрачное выражение. Высокий лоб и выступающий вперёд подбородок указывали на остроту ума и деловую хватку мужчины, а пристальный взгляд близко посаженных глаз вызывал неуютное ощущение, будто он видит собеседника насквозь. Костюмы Олдриджа всегда имели безукоризненный покрой, а чёрный цвет одежды, который он предпочитал, привносил в его облик зловещие нотки.
Бетти, изящная брюнетка с тонкими чертами лица, составляла с Фрэнком на редкость гармоничную пару. Её нельзя было назвать красивой, но она привлекала внимание окружающих врождённой элегантностью, которая проявлялась в манерах, походке, умении носить одежду с особым шиком. Взлетающие к вискам брови над большими карими глазами и прямой нос с лёгкой горбинкой придавали ей некоторое сходство с хищной птицей, а во всех жестах и движениях женщины чувствовалась уверенность в себе.
Тема, затронутая хозяином дома, вызвала живой интерес у присутствующих. Доктор Коулман, тихий пожилой мужчина с доброжелательным выражением лица, поддержал мнение Эдварда Хьюстона относительно самоубийства миссис Шелдон:
– Лично я тоже считаю, что никаких причин для суицида у неё не было. Как её лечащий врач могу сказать, что Маргарет не страдала какими-либо серьёзными заболеваниями. Она превосходно выглядела: здоровый цвет лица, белозубая улыбка, блеск в глазах – многие молодые о таком только мечтают!
На лице его супруги Айрис, злословной и колкой на язык, проступила гримаса недовольства. По своему обыкновению, она попыталась возразить словам мужа, но, чтобы не выглядеть в глазах присутствующих недружелюбной по отношению к покойной миссис Шелдон, вернулась к её племяннику:
– Поговаривали, что Джейкоб, несмотря на дорогие подарки своей тёти, всё же не был в восторге от её всеобъемлющей заботы. От отца ему досталось приличное состояние, но парню хотелось самостоятельности. Он продал всю недвижимость, прихватил денежки и отправился подальше от родных мест, а если точнее, от миссис Шелдон. Поэтому никто не знает, случилось ли что с ним или же он просто постарался исчезнуть из её поля зрения.
– Я слышала подобные разговоры, но кто знает, как всё было на самом деле, – откликнулась на слова Айрис Эдна Глуттон. – А о Маргарет Шелдон инспектор меня тоже спрашивал. Я знала её довольно хорошо, ведь она, как и я, любила посещать городские праздники и благотворительные аукционы. Мы с ней частенько бывали в чайной на Хай-стрит, ведь я просто обожаю сконы4, которые там подают! И вообще, у них всегда великолепные кексы и шотландские песочные пирожные!
На гастрономические темы миссис Глуттон5 могла говорить бесконечно. Она относилась к тому числу людей, которые полностью оправдывают свою фамилию. Эдна действительно была большой любительницей поесть, что лишний раз подтверждал и её внешний вид. Невысокого роста, невероятно тучная, своей фигурой она напоминала монолит, на котором изначально не было предусмотрено никаких изгибов. Её всегда можно было видеть на всевозможных уличных праздниках и ярмарках, которые часто проводились в Эшфорде и на которых всем присутствующим непременно предлагалось угощение. Некоторые местные недоброжелатели язвительно говорили по этому поводу, что миссис Глуттон посещает подобные мероприятия исключительно для того, чтобы наесться до отвала. Однако было бы несправедливо назвать это единственной целью женщины. Дело в том, что помимо отменного аппетита, Эдна обладала чрезвычайно любопытной натурой. Ей было интересно знать, кто на ком женился, кто с кем развёлся, у кого в доме появилась новая горничная, а у кого – автомобиль. Однако её любопытство к чужой жизни носило вполне безобидный характер: разузнав все городские новости, она чувствовала себя вполне счастливой и ставила на этом точку. Миссис Глуттон никогда не истолковывала события превратно, не злословила и не «промывала кости» другим людям.