Выбрать главу

Через некоторое время Тео хотя и с трудом, но оторвал взгляд от Гермионы, поднялся, ворча от усталости и боли, и тихо прокрался в ванную. А когда вернулся, одетый в домашние брюки и футболку, она уже проснулась и сонно глядела на него.

— Привет…

— Привет, — ответил Тео, присаживаясь рядом.

— Как Энтони? — спросила она, взяв его за руку.

— С ним всё будет в порядке.

— А с тобой… всё в порядке? — поинтересовалась Гермиона, потянув сильную ладонь к губам и мягко целуя костяшки пальцев.

— Наверное, нет, — признался Тео, подавляя зевок. — Подвинься, — шепнул он и призвал из спальни пару подушек и одеяло.

Гермиона подвинулась, и Теодор прилёг рядом.

— Почему ты здесь? — спросил он, обняв её за талию и уткнувшись носом в кудрявый затылок.

— Просто подумала, что тебе может кто-нибудь понадобиться… рядом…

Она была права: Тео действительно нуждался в ком-то. Странно было только то, что в роли этого «кого-то» выступала Гермиона Грейнджер. Слишком уставший, чтобы размышлять над этой мыслью дальше, Нотт откинул все попытки анализировать. К тому же стоило голове коснуться подушки, как веки сомкнулись и наотрез отказались открываться.

— Ты останешься? — выдохнул он в завитушки волос, щекотавшие нос.

— Да, — тихо прошептала Гермиона и прижалась к нему ягодицами ещё ближе.

— Это хорошо, — пробормотал Теодор, ещё успев сквозь накатывающие волны сна машинально добавить: — Нокс.

========== Глава седьмая ==========

— Ты останешься? — выдохнул он в завитушки волос.

— Да, — тихо прошептала Гермиона и прижалась к нему ягодицами ещё ближе.

— Это хорошо, — пробормотал Теодор, ещё успев сквозь накатывающие волны сна машинально добавить: — Нокс.

***

Теодор открыл глаза и в сером пасмурном свете раннего утра с удивлением обнаружил, что лежит на диване и к тому же не один. Однако короткие кудряшки, назойливо щекотавшие нос, мгновенно освежили память, напоминая, кто спал рядом. Казалось, они не двигались всю ночь: Грейнджер по-прежнему тесно прижималась спиной к его груди, а сам Тео всё ещё лежал, уткнувшись носом в её волосы. Не чувствуя особого желания подниматься с постели так рано, он какое-то время просто лежал, вдыхая аромат нежной кожи и наслаждаясь успокаивающей мягкостью такого близкого тела.

Обычно Теодор ничего подобного не допускал. Фактически, он по пальцам одной руки мог сосчитать, сколько раз позволил себе встретить рассвет, обнимая женщину. Утренние ласки являлись самым строгим из записанных в его «персональном своде правил» табу. Его «кодекс одинокого волка» был достаточно прост: никаких привязанностей, никаких объятий, никаких выяснений отношений. Уже много лет эти правила отлично работали, из года в год сохраняя его личное пространство от любого нежелательного вторжения. Правда, сейчас, прижимая к себе спящую Гермиону, он не мог не признать, что в этом всё-таки был какой-то свой, необъяснимый шарм. Даже постоянная надоедливая спутница — головная боль в эту ночь сдала свои позиции и не беспокоила его.

Глубоко и удовлетворённо вздохнув, Теодор прикрыл глаза, решительно вознамерившись и дальше продолжать наслаждаться этим нежданным кусочком счастья, который так легко подарила ему Грейнджер. Увы, стоило только вспыхнуть рассвету, наполнившему комнату яркими красками, разум и долг взяли верх над глупыми мечтаниями и отодвинули их в сторону. Мысль о том, что необходимо как можно быстрей посетить Драко, Скорпиуса и Энтони, заставила Теодора встряхнуться. Тихо простонав:

— Чёрт, — он осторожно отстранился от Гермионы, с некоторым сожалением теряя подаренный ею комфорт, встал с дивана и поспешил в ванную.

Двадцать минут спустя, одетый в повседневный серый костюм и уже готовый отправиться по делам, Нотт вернулся в гостиную. Прислонившись к косяку, закурил сигарету и взглянул на спящую Гермиону. Выдыхая один клуб дыма за другим, он провёл в созерцании несколько минут, затем раздражённо хмыкнул и озадаченно покачал головой.

Он не смог заставить себя разбудить её, даже понимая, что нарушил этим собственные «персональные правила».

«Ну и ладно… Грейнджер никогда не вписывалась в чьи-то рамки, да и с соблюдением правил у неё всегда как-то не ладилось. И Драко верно сказал: она, определённо, не из тех девушек, что годятся для одноразовых ночных «эпизодов».

Теодор усмехнулся. Ему было абсолютно ясно: там, на диване, лежал источник множества проблем.

Несколько минут Тео размышлял, а потом, вздохнув и сделав напоследок несколько глубоких затяжек, призвал лист пергамента и торопливо черкнул:

«Убежал по делам. Т».

Он положил записку на подушку рядом с Гермионой, наклонился, и сам внутренне съёжившись от того, что собирался сделать, зарылся носом в кудрявые, торчащие в разные стороны завитки волос и с наслаждением вдохнул её аромат.

Это было настолько не похоже на него, настолько сентиментально… Но он не мог уйти просто так, не попрощавшись…

Секундой позже Нотт поспешно выпрямился, быстрыми и точными движениями одёрнув костюм. Посчитав, что звук каминной сети наверняка её разбудит, и поразившись этой непривычной, непонятно откуда-то взявшейся заботливости, он быстро направился к выходу. Задержался лишь возле кленового книжного шкафа, чтобы взять замшевый мешочек с безоаром: привычка всегда носить с собой противоядие появилась у него после первого совместного расследования с Поттером. Надёжно спрятав безоар в нагрудный карман, Теодор тихо открыл дверь, вышел из квартиры и прямо с лестничной клетки аппарировал к воротам Малфой-мэнора.

Позже, шагая с поднятым воротником по серой, отсыпанной гравием дорожке, ведущей к парадному входу в Мэнор, и дрожа на холодном утреннем ветру, он тихо сам себя отругал:

— Поделом тебе, чёртов бабий угодник!

Утро выдалось до крайности тоскливое: тяжёлые, мрачные, сизые тучи, казалось, готовы были навалиться прямо на плечи раннего гостя. К счастью, прогулка оказалась не слишком продолжительной, и вскоре Тео благополучно добрался до парадного входа в Мэнор. Дубовая дверь скрипнула лишь после повторного стука костяшками пальцев, и в проёме появилось сморщенное личико Ринкли. С опаской поглядывая на гостя, домовик, тихонько ворча что-то под нос, отступил, открывая дверь и позволяя Нотту войти в тускло освещенную, обитую шёлковой тканью прихожую.

— Хозяин Драко ещё спит, — пропищал он и, ткнув узловатым пальцем на старинные часы, притаившиеся в тёмном углу, добавил: — Слишком рано.

Не обращая внимания на недовольное брюзжание эльфа, Теодор отмахнулся от него нетерпеливым движением руки и направился прямиком в спальню Малфоя. Он не стал утруждать себя стуком в дверь, а просто зашёл внутрь комнаты и, рывком раздвинув в стороны тяжёлые драпированные шторы, распахнул старинное окно настежь. На кровати неуклюже заворочалась помятая фигура, исторгнувшая недовольный стон, за которым последовали и слова:

— Какого хрена, Тео? За каким ты открыл окно? Здесь и так чертовски холодно.

Обосновавшись в кресле на противоположном конце комнаты и не обращая внимания на грубость друга, Нотт сдержанно ответил:

— Потому что от тебя воняет дерьмом.

Драко лишь глухо застонал и, отпустив сиплым со сна голосом вереницу приглушённых ругательств, принял сидячее положение.

С трудом сосредоточив на Теодоре красные воспалённые глаза, он спросил:

— Который час?

— Половина седьмого.

— Ты псих ненормальный! Вали отсюда! Вернёшься позже, когда все нормальные люди встают! И закрой чёртово окно!

Тут Малфой попытался снова улечься в кровать, отвернуться и с головой укрыться одеялом. Однако Тео опередил его, взмахнув палочкой. Одеяло улетело прочь, подставляя бледное, словно обескровленное тело Драко под воздействие ледяного воздуха.

— Вчера какой-то долбаный урод сломал Тошу шею, когда тот отправился проверить Скорпиуса! — рявкнул Нотт, не поднимаясь из кресла. — Понимаешь, ты, жалкий недоумок? Ты бы мне на хрен не сдался, если бы старуха МакГонагалл позволила поговорить с твоим сыном без присутствия кого-либо из родителей. Собирайся. Мы должны попасть в Хогвартс до восьми часов.