Подставь другую щеку. Улыбайся...
По меньшей мере две недели ему предстоит жить в тесном соседстве с этим омерзительным созданием. Джеймс напряг все силы и заставил себя улыбнуться.
- Что ж, Китти, скатертью дорога. Желаю тебе узреть целого страуса.
- Постараюсь. - Она вдруг приостановилась. - Кстати, как насчет работы? Надеюсь, он дал тебе от ворот поворот?
- Нет. Мы обо всем договорились.
Неприкрытое удивление на лице. Досада. Затем - улыбка, ещё более натянутая и фальшивая, чем его собственная.
- Ну надо же! Что ж, прими мои поздравления.
- Спасибо.
- Я... расскажу, кому сумею, - сбивчиво забормотала она. - Все будут счастливы с тобой познакомиться. Вот радость-то! Мамочка будет в восторге!
Джеймсу стоило величайшего труда сохранить спокойное выражение.
- Не обращай внимания, Джеймс, на все, что я тебе наговорила. Я была не права, так что прости уж меня...
- Ну что ты, Китти! - Теперь он мог позволить себе быть великодушным. - Я же понимаю - ты мне только добра хотела.
- Да, конечно! Просто мамочка очень хочет...
- Да, да, я все понимаю, - перебил её Джеймс. - Что ж, кто старое помянет, тому глаз вон.
И он протянул кузине руку, которую Китти стиснула своей костлявой птичьей лапкой.
- Очень мило с твоей стороны, Джеймс, - выдавила она. - Уверена, что мы подружимся.
Проводив её взглядом, Джеймс чуть призадумался. Кто, интересно, будучи в здравом уме, мог пригласить Китти отужинать? И - куда? Разве что на местный шабаш.
Хлопнула дверца, завелся мотор и послышался шум отъезжающего "мини". Джеймс припустил к дому. Хаотичные мысли начали постепенно складываться в достаточно четкую картину. Джеймс почувствовал себя окрыленным. Проблема тяжкого выбора больше перед ним не стояла. Ведь Кайт-Фортескью ясно выразился: "вы должны им подыгрывать". А вовсе не: "вы должны тащить их в постель"!
Правда - "не прелюбодействуй" он тоже не сказал...
Что ж, он сумеет достойно исполнять свои обязанности, не навлекая на себя неприятности. В конце концов, дружеское участие проявить он сможет, а если вдруг выпадет случай завести с чьей-нибудь хорошенькой женушкой шуры-муры, то он будет достаточно осторожен, чтобы избежать ненужной огласки. И уж тем более не позволит каким-либо слухам докатиться до огромных и оттопыренных, как у нетопыря, ушей Китти.
Все, на этом можно ставить точку. Он взрослый, опытный мужчина и вполне способен держать себя в руках. Возможно, семи пядей во лбу у него и нет, но зато он умеет быстро реагировать и принимать верное решение в самых неожиданных ситуациях...
С каждым шагом настроение Джеймса все более улучшалось. Он выдержит испытание. Сыграет с листа, как напутствовал его Кайт-Фортескью.
Глава 3
Лежа под смятыми простынями, Тони Вальдшнеп следила, как её муж натягивает штаны.
- Наверное, мне нужно спуститься и сварить тебе на завтрак пару яиц, вздохнула она.
Бен уселся, застегивая пуговицы на рубашке. Щеки его, гладко выбритые электробритвой, отливали синевой. В кабинете на работе он держал ещё одну бритву, с помощью которой наводил на щеках глянец после перерыва на ланч. В ожидании ответа Тони не сводила глаз со своего супруга - коренастого, широкоплечего и порой излишне напористого мужчины. Наконец он, не поворачиваясь, бросил через плечо:
- Да, свари. Только не делай тосты слишком тонкими.
- Тонкими? - переспросила Тони.
- Не пережарь их - я это имел в виду. - Он уже стоял у туалетного столика. Пару раз Тони слышала, как он разговаривал со своими секретаршами; тон был такой же - отрывистый и резкий. Даже слово "дорогая" звучала в его устах предельно деловито, а любая просьба означала приказание. "Пошел ты в задницу, скотина!" - подумала Тони.
Скотиной - в понимании Тони - её муж сделался, заполучив власть, точнее - подобравшись к ней вплотную. Нефтяной бизнес стремительно развивался, а Бен почувствовал это одним из первых, и теперь, подобно метеору, стремительно мчался по этому звездному небосклону. Тони частенько казалось, что он старательно подражает образу типичного магната, которые то и дело мелькают на телеэкранах. Между тем трещина в их отношениях, поначалу едва наметившись, в последнее время стала стремительно расти.
Бен тоже замечал это. Все это не было случайностью, побочным результатом его головокружительной карьеры. Нет, он сознательно и целенаправленно добивался задуманного, считая примерно так: что хорошо для него - хорошо и для Тони. А ответил он ей, не задумываясь, уже мысленно перенесясь в свой кабинет и нажав кнопку селектора внутренней связи. И тут же мозг его снова переключился - на те мысли, которые перебила Тони своим досадным вопросом.
- Бен, когда ты достигнешь самой вершины...
- Что?
Стоя перед зеркалом и расчесывая волосы, он перевел взгляд на её отражение; Тони, голая, сидела на кровати и пристально смотрела на него. Руки её взметнулись и поправили волосы, иссиня-черные и коротко подстриженные. Личико у неё было по-детски маленькое, и на нем выделялись огромные глазищи с длинными махровыми ресницами.
- Меня просто интересует, с кем ты будешь разговаривать, когда станешь пупом Земли - Великим магистром или самим Господом Богом? С компьютером разве что...
Бен отложил в сторону расческу - кстати, расческу жены - и, повернувшись, бесстрастно воззрился на Тони.
- Что-то ты сегодня рановато начинаешь.
- Понятно. - Она с улыбкой встала. Миниатюрная ладная фигурка. Осиная талия, круглые бедра, точеные ножки. Из-за тонкой талии груди Тони казались крупнее, чем были на самом деле. Бен, уже собравшийся было выйти из спальни, остановился, разглядывая её. Тони, покачивая бедрами, босиком направилась в ванную; она ощущала жгучий взгляд мужа на своих обнаженных ягодицах, но даже это её сейчас раздражало. Разве не правда, что он спутался с этой мымрой Элинор?
- Сейчас слишком рано, - проворчала она. - А когда ты возвращаешься домой - слишком поздно. Если же мне вдруг посчастливится застать тебя днем, то ты слишком занят. Именно это я и имела в виду.
- Что ж, значит, ты сама все понимаешь.
Несерьезно, снисходительно. Бен рассчитывал, что всегда сумеет обернуть дело шуткой. Дверь в ванну закрылась, щелкнула задвижка, и Бен скорчил себе в зеркало гримасу. Должно быть, Тони опять мучили боли в спине; они возникали периодически и были связаны, по мнению Бена, с врожденной неспособностью Тони произвести на свет ребенка. Так, во всяком случае, сказал ему врач. Вот нервишки и пошаливают... А ныть по поводу его вечной занятости просто глупо - не далее, как на прошлой неделе она сама согласилась, что, взлетев на такую высоту, он уже не должен отвергать новые, ещё более заманчивые предложения. Конкуренция была бешеная, и опередить соперников можно было только ценой колоссальных усилий, не щадя себя.