– Может случиться и так, – веско сказал Тьюри, – что вы окажетесь более одинокой, чем сейчас. Окружающие вас люди косо посмотрят на...
– Ах, люди. Плевать мне на них. Мне нужны только Рон и ребенок.
– А вы очень уверены в себе, Телма.
– Да.
– И вы так же уверены в Роне?
– Да. Я сказала ему о ребенке, когда он заехал вчера вечером за Гарри. Посчитала, что самое время сообщить ему.
Тьюри этой ее уверенности не разделял.
– А как он принял эту новость? Телма заняла оборону:
– Я, разумеется, и не надеялась, что он сразу обрадуется. Ему нужно время, чтобы подумать, оценить сложившееся положение. Как и всякому на его месте.
– Я рад, что вы это понимаете, – сухо обронил Тьюри.
– Он любит меня, вот что главное.
– В самом деле?
– Не беспокойтесь, все окончится как нельзя лучше. У меня такое предчувствие.
Кто ее разберет, эту Телму. Новое предчувствие, что все закончится наилучшим образом, перечеркнуло предыдущее, которое предполагало, что с Роном что-то случилось. Выходит, Телма может накладывать одно предчувствие на другое, как кирпичи, и действующим всегда останется последнее. Она еще добавила:
– О, я знаю, предстоит ужасная морока, например, с разводом.
– Рон не может получить развод от Эстер. Нет оснований.
– Я хотела сказать, Рон может ей заплатить, чтобы она подала на развод.
– Ну, а если она откажется?
– Ерунда. Эстер любит деньги. Да и зачем ей отказываться?
– Есть такие женщины, – мрачно поиронизировал Тьюри, – которые не в восторге от перспективы разрушить домашний очаг и семью.
– Эстер не настолько сентиментальна, как вы думаете. Я виновата перед ней не больше, чем она перед первой женой Рона. Только мотивы моего поведения более чисты.
– А как сам Рон относится к перспективе снова фигурировать в суде и в печати как развратник?
– Ради Бога, Ральф, не могли бы вы сказать что-нибудь повеселей?
– Да где мне взять веселье? – чистосердечно ответил Тьюри.
– Обстановка не пробуждает во мне чувства юмора. Может, Гарри придумает что-нибудь повеселей? Он все еще меряет шагами веранду. Позвать?
– Нет.
– А как вы скажете ему об этом, Телма?
– Не знаю. Я пыталась подвести его к такому признанию, но... это так трудно.
– Об этом вам с Роном надо было подумать, когда вы скакали вместе в постель.
– Фу, как грубо!
– Сложившееся положение как-то не располагает к особой деликатности.
– Послушайте, Ральф. А что если вы скажете об этом Гарри? – Я подумала, ведь вы с ним такие близкие друзья...
– Нет уж, пожалуйста, меня в это дело не впутывайте.
– Я просто вспомнила, что вы бываете таким тактичным, когда захотите.
– На этот раз не захочу.
– Ну ладно. Но я тоже не скажу ему. Не могу. Я даже не хочу больше видеться с ним.
– Господи, ну что за женщина! Вы просто обязаны сказать ему, объяснить, попросить прощенья.
– Почему я должна просить у него прощенья? Я ни о чем не сожалею. А что до объяснения – как я могу объяснить то, чего сама не понимаю? Я не знала, что у нас с Роном так получится. Если бы знала, может, попросила бы у Гарри таблетку или пилюлю, предохраняющую от любви. – Она горько хохотнула. – У него ведь есть всякие.
– Когда это у вас началось?
– Недели за две до Рождества. Я поехала в город купить подарок Гарри, и в магазине Итона случайно встретила Рона. Мы вместе позавтракали в кафе "Парк Плаза", потом вышли на террасу и стали смотреть на город. Шел снег, и все вокруг было очень красиво. Раньше я не очень-то обращала внимание на Торонто, ведь я выросла на западе, в Ванкувере. Только и всего, мы просто стояли. Никакого флирта, ни пожиманья рук, друг о друге мы даже не говорили, взглядами обменивались лишь изредка. Но, вернувшись домой, я не сказала Гарри об этой встрече. Сама не знаю почему. Промолчала. Да еще солгала, сочинила, будто позавтракала с медицинской сестрой, с которой вместе работала в клинике доктора Меррея в Гамильтоне. На другой день снова поехала на автобусе в Торонто, потому что забыла купить Гарри рождественский подарок. Во всяком случае, так я оправдывалась сама перед собой. Зашла в тот же магазин, в то же самое время, и прохаживалась мимо входа с Йондж-стрит чуть ли не час. У меня было ужасно сильное предчувствие, что Рон придет. Он не пришел, но впоследствии признался мне, что ему очень хотелось пойти, что он думал обо мне все утро, но прийти не смог, так как Эстер давала ленч в клубе и было много приглашенных.
"Двое слабоумных, – с презрением подумал Тьюри, – от скуки вообразили себя героями драмы и оказались в таком положении, из которого и ему, и ей выбраться не под силу". А вслух спросил:
– Гарри ничего не заподозрил?
– Нет.
– К вашему сведению: Эстер заподозрила и сейчас подозревает.
– Я тоже так думаю. Уж очень холодно она со мной разговаривала, когда я позвонила ей на той неделе и пригласила на сеанс к моей подруге. А я просто хотела оказать ей любезность.
– Почему?
– Ради Рона. Я не хочу, чтобы он был отлучен от детей Эстер, как это случилось с ребенком от первой жены. Это несправедливо.
– Судьи думают иначе.
– В нашей стране – да. О, у нас тут глупые провинциальные нравы. Я хотела бы жить в Штатах с Роном и моим ребенком.