Игла легко прошила кожу, и я выпустила в тело Нимотси содержимое шприца.
Он откинулся на пол - тонким позвоночником на стекло, - вытянул руки и затих.
Я несколько минут бесполезно просидела рядом с ним, а потом начала собирать стекла.
- Мы найдем тебе нарколога. Хорошего...
- Мы? Кто это - "мы"? Наша затворница обросла сестрами во Христе?
"Сестрами" - как в воду глядишь, Нимотси, даром что законченный наркоман".
- Неважно. Все равно надо что-то делать, иначе кто тебя будет колоть без меня?
- А я уже не буду без тебя, - его голос прозвучал странно весело.
- А если мы их больше не найдем, твои вены?
- Война - фигня, главное - маневры... Буду колоть себя в яйца, как на зоне.
- Ты и это знаешь?
- Я теперь все знаю.
Я подняла с пола черепок - с черепка на меня смотрел грустный раскосый глаз птицы.
- Ты разбил мой любимый чайник. Никакого ответа.
- Вдребезги разбил, а я на него загадала.
- Ты очень удивишься, но, кажется, я разбил все на свете и твою лягушачью жизненку тоже. Я приехал за тобой. Нам нужно сваливать отсюда.
- Куда?
- Куда-куда... В жопу труда! Ты разве не поняла, что я сказал тебе? Все это было правдой. Там, где я работал, убивали людей по-настоящему!
- Не хочу слушать твой бред! - Я закрыла уши, но это не помогло: его тихий голос все равно просачивался в меня.
- Тихое такое местечко, пригород Афин, шикарный вид, частные владения хрен сунешься, охрана по периметру, бассейн с подогревом... Рожи только наши, восточноевропейские, ты же знаешь, как это делается: "Набираем девушек для работы официантками в лучших барах Европы", все лучше, чем сидеть без зарплаты и за копейки члены сосать желающим... Лучше, конечно, через Польшу, у них это дело хорошо поставлено. Набирает такое липовое агентство грудастых жопастых малоимущих бабенок и гонит все поголовье через границу по сомнительным ксивам. Сейчас такой бардак... Две югославки были классные, просто ништяк, но наша Юленька все равно лучше... Меня когда Володька Туманов с этими людьми сводил говорил, просто обыкновенная порнуха... Здорово был упакован.
Вечный студент Володька Туманов был однокурсником Нимотси, потешным альфонсом при зажиточных девушках из хороших московских семей. Он без конца брал академки, тусовался в каких-то клубах и модных московских журналах, сам завел журнал, погоревший через три месяца по причине вялого невкусного эротизма. А теперь, оказывается, стал одним из действующих лиц в жизни Нимотси.
- Никакое не действующее лицо, кондом рваный, шестерка, гад! - бесцветным голосом сказал Нимотси. - Я сам, сам виноват... Не нужно было подписываться" не нужно было тебя втягивать... Но я не знал... Я не знал, я думал подванивающая работенка, так, разовый вариант, чтобы хоть чуть-чуть приподняться, тоже кино, хоть и отвратное... Я скучал по кино. Господи, как я скучал по кино... Я не знал, что так получится. А когда узнал - поздно было, охрана по периметру.
Я молча собирала осколки и черепки; чтобы вынуть их из-под Нимотси, я осторожно перевернула его - он ткнулся лицом в пол.
- Мы отсняли только три фильма, по часу. Четвертый не закончили. Но трупов было море, и героину - тоже. Там все было для съемочной группы... И волчары, которые актерскую скотину забивали, и кока, и морфий, там иначе нельзя было выжить, либо в дурку, либо в петлю. Мужиков не убивали, только детей и девушек, про мужиков еще должны были снять - специальную серию, педрильскую... Один парень, просто мясник, так резал - зашибись, даже на камеру брызги попадали... Из Львова, кажется, - плевал он на героин, на вонючей ханке сидел, а потом и на это плюнул: кровь - самый крутой наркотик, его слова... Так вот он говорил, что все это - для всяких высокопоставленных херов и богатеньких извращенцев и распространяется по Европе чуть ли не с дипломатической почтой. Ч-черт, я думал.., пока еще думать мог, пока еще мозги в астрале не оставил, что они хотели это на широкую ногу поставить. Какой-то наш суперовый хер, русский, между прочим, за этой идеей стоял. Тебе-то самой нравится идейка, а? - вдруг хихикнул Нимотси.
- Разве что в качестве сюжета. Ты попал. Больное воображение теперь в цене. - Мне надоело слушать его бредни.
- В качестве правды, - он забросил руку мне на шею, больно притянул к себе, - ты до сих пор не поняла, что это правда?
Я устала, мне не хотелось спорить.
- Хорошо, я поняла. Это - правда. Идем, я тебя в кровать уложу.
- А мне и здесь хорошо. Наш оператор еще на первой картине повесился, слабачком оказался. А я вот - ничего себе. Ты можешь мной гордиться. Потом они финна какого-то привезли, флегму долбаную - пис-сала, как-кала, пук-кала, вирвала, на х-хер! - он доснимал. Нас близко к актерам не подпускали, только его, он все тела проверял, чтобы масло хорошо лежало, чтобы красиво смотрелось, очень профессионально... А нас не подпускали, мы никого не могли предупредить и сказать ничего не могли. - Нимотси привычно заплакал, и тихие слезы вдруг страшно исказили его лицо, мгновенно постаревшее на десять лет. Но я его спас. Спас этого мальчика... А даже если бы и смогли сказать - все равно никого бы не выпустили.
- Тебя же выпустили, - поймала я его и наконец-то перевела дух: все не правда, не правда, не правда!
- Они свернули производство, и все. Возле их сраных частных владений какие-то людишки шарашиться стали, и на рожах у них было написано, что Интерпол.
- Так прямо и было написано?
- Нет... Это я потом вроде как узнал. Они всех убили, на всякий случай, для проформы. И Львовского волчару тоже - туда ему и дорога, гаду, он Юленьку больше всех мучил... А меня один из охранников вывел, еще до того, как резня началась, грек, отличный парень, забыл, как зовут. Я его морфием снабжал, у него мать от рака умирала, а потом еще оказалось, что старший брат в Москве учился... Я у него пересидел, не знаю сколько, их допрашивали - всех, кто охранял, - люди из Интерпола, но они-то ничего не знали, на виллу их не пускали, жили рядом, в маленьком доме, и звукоизоляция была... Этот грек, забыл, как зовут, он меня в Румынию отправил, а там из Констанцы в Одессу... Но они все равно меня достанут, я один все знаю... Я один! Они меня найдут и убьют...
- Ну, пока не нашли - идем спать. Утро вечера мудренее.
- Ни хера не мудренее, в том-то вся и печаль. А если не найдут... Нет, найдут, они ловкие ребята! Я и сам скоро сдохну... Скоро сдохну, я чувствую... Мне кайф нужен, хотя бы два раза в сутки, тогда я продержусь... Хотя бы два раза... Всего лишь два раза. Мышь...
- Вставай, ты замерзнешь здесь, голый, на полу...
- Хорошо, хорошо... Но ты тоже иди со мной. Не оставляй меня, ладно? Я к тебе приехал, у меня больше никого нет, а сам я быть не могу, не могу... - Он снова затрясся.
- Ну, успокойся! Я здесь, я никуда не делась. Завтра приедет один человек. И мы решим, что делать.
- Какой на фиг человек? Только ты и я, ты и я!..
- Хорошо, пусть ты и я.
- У тебя есть деньги?
- Если тебе нужно купить наркотик - я не знаю, где его достать, я правда не знаю...
- Я знаю, но дело не в этом. Нужны баксы - все, что есть. У тебя ведь есть, да? Мы уедем завтра. Сначала куда-нибудь на восток, за Урал, подальше... Потом - на Чукотку, оттуда можно свалить в Штаты через Аляску или остаться в Канаде. Конечно, остаться в Канаде, там леса, территория зашибись. Хочу подохнуть где-нибудь в приличном месте.
- Никуда я не поеду. И тебя не пущу. Тебя лечить надо, друг мой Нимотси, вот бы Иван на тебя посмотрел...
Он снова ударил меня, очень уж легко у него это получалось.
- Дура! Тебя все равно достанут, даже наверняка - если не те, то эти.
- Господи, я-то тут при чем? Писала сценарии на заказ, и все.
- Ага, а потом по этим сценариям людей пачками на тот свет отправляли. Целку-то из себя не надо строить, не в яслях "Теремок". Ты что, сможешь доказать, что ничего не знала?
- Кому доказывать? Интерполу из твоего больного воображения? И вообще, - я страшно устала, я хотела спать, - если ты так трясся за свою шкуру, то почему не остался в просвещенной Европе, не пошел, подняв лапки, в какую-нибудь полицию?