Нимотси плеснул водку в стаканы: два были наполнены до краев, один лишь на четверть.
Наполненный на четверть он вставил в руку Ивану:
- Извини, старик, много не наливаю, ты сегодня уже достаточно выпил. Держи, Мышь!
Он протянул мне один стакан, а сам взял другой.
- Знаешь, что сказал бы сейчас этот сукин сын? Одну простую вещь: "Поставьте-ка мне любимую вещь мою... Рея Чарльза, "Скатертью дорога, Джо"... И - хули тянуть, когда водка налита. Выдохнется!..
Я проглотила водку, не чувствуя ее вкуса.
- Лихо! - Нимотси отобрал у меня пустой стакан и одобрительно похлопал по плечу. - Ему бы понравилось. Закуси!..
Он протянул мне яблоко, но я только замотала головой; кураж, вот чего мне всегда не хватало. Ему бы действительно понравилось.
- А теперь мы... - Нимотси никогда не пил водку - он вырос в Средней Азии и спокойно существовал по принципу: "Лучшая водка - это анаша". Но сейчас было другое дело, и стакан Нимотси стукнулся со стаканом Ивана:
- За тебя, скотина, хотя ты этого и не заслуживаешь!
Он осилил только половину, закашлялся и выплеснул оставшуюся жидкость через плечо.
- Продукт переводишь, - сказала я с надменными интонациями Ивана в голосе, - ему бы не понравилось.
- Поучи жену щи варить, - огрызнулся Нимотси и хрустнул яблоком, - тоже мне...
Сквозь верхнюю, незакрашенную часть окна проникал безразличный свет от уличного фонаря; наверное, сейчас мы были как никогда похожи друг на друга все трое; все живые и все мертвые.
- Ну что, - искушала я Нимотси, - между первой и второй перерывчик небольшой? Давай, обслужи нас...
Быстро хмелеющий Нимотси снова разлил водку - полные стаканы - и добавил чуть-чуть в стакан Ивана.
- Обновим... Кстати, родился спонтанный тост.
- Давай спонтанный! - Я не успела испугаться того, что мне стало весело; смазанная ссадина на щеке Ивана смазалась еще больше.
Нимотси поднялся на неверных ногах, сделал несколько шагов к Ивану венгерские яблоки, задетые носком его ботинка, разлетелись как бильярдные шары - и плюхнулся рядом с ним, обнял рукой безжизненные плечи Ивана.
Мне тоже вдруг до смерти захотелось коснуться мертвой плоти Ивана, я на секунду возненавидела Нимотси за то, что ему первому пришла в голову эта мысль - сесть и обнять... Я всегда, всегда была второй...
Нимотси выпил водку полностью - во второй раз ему это удалось.
- Никогда тебя не прощу, никогда, - голос его раскачивался, ударялся о стенки моей бедной головы, - ты поступил как скот. Сдался, свалил, бросил все к едрене фене... Говно ты, а не мужик... Думаешь, хлопнул дверью и выиграл?! Такой ты крутой и офигительный?.. Все наши планы псу под хвост только потому, что в твою дурную башку пришла оригинальная мысль сдохнуть... Ну и хер с тобой!..
- Заткнись! - глухо сказала я. - Он ничем тебе не был обязан!
- О! Это еще кто говорит? - Нимотси переключился на меня:
- Пустое место, жалкая копия, писаришка при мелком мариупольском царьке... Да ты никто! Ты только посмотри на себя, кого ты можешь интересовать сама по себе? Пристроилась к подонку - он тобой как хотел вертел... Мозгов только и хватало, чтобы носки его вонючие стирать...
- Это у тебя вонючие носки! Ты сам без него был ноль... Сидел в жопе и будешь сидеть! Ни хрена не делал, думал, что он на твою режиссуру сраную горбатиться будет до скончания веков... Деньги выбивать для твоих фильмов... Я его любила, мне ничего не было нужно...
- Врешь!
- Ничего не было нужно... А ты его использовать хотел... Ты, как вампир, из него идеи сосал...
- Ты бы тоже рада была сосать.., сама знаешь... Только не вышло у тебя ничего...
- Посмотрим, как ты теперь один справишься...
- Посмотрим, посмотрим... На тебя тоже посмотрим!..
Я плеснула свою невыпитую водку в лицо Нимотси. Она попала в Ивана здорово же мы надрались за полчаса... Капли скатывались по лицу Ивана - одна за другой, от глаз к подбородку, - и он ничего не мог поделать с ними. С ними и с нами, бред какой-то... Я должна была защитить его, я всегда хотела это сделать, но Иван ни разу не дал мне повода защитить. Защитить его - разве это не главное?..
На коленях я подползла к нему совсем рядом; и в ту же секунду поняла, что прежнего Ивана нет, все запахи его исчезли. Запахи, которые я так любила, кожи, волос - немного терпкие, замешанные на южном городе, в котором я никогда не была.
- Сейчас, сейчас... - Я начала аккуратно вымакивать водку с лица Ивана.
Нимотси отчаянно и зло зарыдал. Слушать это было невыносимо.
- Пожалуйста, не надо...
- Пожалуйста, прости меня, - попросил Нимотси, - простите меня...
Я обняла их двоих - мертвого Ивана и живого Нимотси; Нимотси вцепился в мое плечо.
- Я не прав... Я... Я не знаю, что делать... Прости меня!
- Ничего.
- Как вы можете пить эту отраву?.. Слушай, Мышь, меня мутит, - язык Нимотси заплетался, - плохо мне... И голова, как елочная игрушка, к едрене фене колется...
- Иди проблюйся!
- Не могу... Я встать не могу, в натуре! Сейчас стошнит!
Нимотси на коленях пополз к двери. Через минуту я осталась с Иваном одна.
- Во всяком случае, ты не обманул... Ты не бросил. - Я дотронулась кончиками пальцев до холодных губ Ивана - так всегда делал он. Иван не ответил на это касание, остался безучастным - так всегда поступала я. - Ты был со мной до самого конца...
Время остановилось.
Я стала целовать его лицо - уже похолодевшее; брови, почти сросшиеся на переносице, жесткие ресницы, содранную кожу щеки, губы... Вот только приоткрыть их поцелуем я так и не решилась. "Даже целоваться толком не умеешь, эх ты, Мышь", - сказал бы сейчас Иван.
Но он не сказал и никогда больше не скажет - и сердце мое стонало от безысходности происшедшего.
- Боже мой, как же я люблю тебя...
- Я тоже... Я вздрогнула.
- Я тоже люблю тебя, - это был вернувшийся Нимотси.
- Легче стало? - Я не оборачивалась.
- Относительно. - Он оторвал меня от Ивана, обнял за плечи сзади и ткнулся лицом мне в волосы.
И мгновенно заснул.
Не знаю, сколько я просидела так, согреваемая горячим дыханием Нимотси и близким холодом Ивана.
Потом поднялась - Нимотси сразу же свалился как сноп, - как сомнамбула, подошла к вешалке, сняла один из халатов и накрыла им спящего Нимотси.
Вернулась к Ивану и положила голову ему на колени - теперь я видела его подбородок со вчерашней щетиной. Иван умер, а щетина его продолжала расти - от этого можно было сойти с ума.
Но я не сошла с ума, я тихо заплакала.
- Где ты сейчас? - жалобно спросила я Ивана, только чтобы не оставаться одной. - Смотришь на свою дуру-Мышь откуда-то сверху, да? Смешно выглядит?.. Выдадут тебе пару крыльев и арфу в придачу... Но ты-то уж точно их пропьешь и совратишь армию невинных ангелочков... Черта с два, я совсем забыла, что ты разнузданный атеист!
Я взяла руку Ивана в свои руки. Скоро она согрелась в моих ладонях и я согрелась возле Ивана.
- Ты когда-то обещал мне сногсшибательную ночь, по-моему, ты и здесь не соврал, а? Только я никогда не думала, что она будет такой... А вот лежу, сшибленная с ног и в твоих объятиях. Ну, давай, Иван, похвали меня за чувство юмора... Что ты там еще говорил - "только молодость имеет право на существование"? Ладно, ладно, я не буду плакать... Я буду только любить и очень скучать по тебе...
***
...По мастерству мне поставили "отлично" - как же иначе. В память о талантливом, перспективном, много обещавшем, самом лучшем на курсе и так безвременно ушедшем - именно в таких выражениях распинались об Иване столпы отечественной драматургии, присутствующие на госэкзамене.
"Во всяком случае, Иван, у тебя не будет проблем с трудоустройством", мысленно шепнула я Ивану и улыбнулась.
В ресторан, на прощальный курсовой банкет, я не пошла.
ВГИК закончился.
***
...После этого были еще два года стажировки на "Мосфильме". Меня, как самую безответную, сунули в редактуру одной из занюханных мосфильмовских студий. Я добросовестно отсидела на нескольких картинах, хотя ни разу не попала даже во второстепенные титры, Я перевидела множество режиссеров и еще больше - актеров: от живых классиков ("полуживых классиков", обязательно ввернул бы Иван) до безобразно повзрослевшей Красной Шапочки из культового фильма моего детства. Я нигде не засветилась и не написала ни строчки.