Но сейчас, когда напряжение спало, она решила не торопиться.
Она убеждала себя, что со своей стороны сделала все возможное: поставила в известность тех, кого это касается.
Она снова взяла смартфон, и стала искать в интернете ответы на свои вопросы. Главным из которых был: что делать.
Спустя некоторое время девушка поняла, что вне зависимости от того, какое решение она примет, нужно записываться к врачу. Так она и сделала, не отлогая в долгий ящик.
Среди предложенных дат посещения, девушка выбрала самую отдалённую, чтобы не принимать никаких решений прямо сейчас, а взять тайм-аут ещё на две-три недели.
Только Вероника убрала свой смартфон в сумку, как раздался звонок. Сначала она хотела сбросить вызов, но все-таки ответила:
– Я вас слушаю, Роман Алексеевич.
– Ника, нам нужно поговорить.
– Нет, не нужно. Больше не о чем разговаривать. – Вероника постаралась выразить голосом холодную неприступность и «положила трубку».
Она думала, что от этого станет легче, но не стало. Стало ещё обиднее.
Роман не сдался, перезвонил. Ника смотрела на звонящий гаджет. «Ты не захотел со мной сразу нормально поговорить, а теперь, когда тебе, наконец-то, захотелось что-то сказать, я должна выслушивать? Ну уж нет!»
И сразу же, наперекор своим мыслям, ответила на звонок.
– Вероника, пожалуйста, не вешай трубку. Нам действительно нужно поговорить. Не думай ничего плохого, прошу тебя. Где ты? Я сейчас буду.
Ника сказала.
– Никуда не уходи, я уже выезжаю.
Вероника сидела в замешательстве. Что вдруг случилось? Вроде бы, это у неё, беременной, должны шалить гормоны, и перепады настроения проявляться…
Теперь Вероника мысленно прокручивала в голове события вечера, стараясь отыскать причину такой сдержанной реакции Романа в квартире, и разгадать, почему он передумал и спустя час рвётся поговорить и все обсудить.
***
Роман подъехал к скверу, где сидела Вероника, через 20 минут после телефонного разговора. Остановился прямо напротив ее скамейки, хотя остановка в том месте была запрещена. Из машины Роман вышел с букетом красных роз, перешагнул через невысокое пешеходное ограждение, отделяющее проезжую часть от зоны отдыха, и направился к девушке.
Мужчина с букетом привлекал внимание прохожих. Люди оглядывались, улыбались.
Вероника тоже не могла сдержать улыбку.
Но, подойдя вплотную, профессор заговорил совершенно серьезно.
– Ника. Давай начнём наш разговор заново. Кажется, мы что-то упустили. – При этом мужчина попытался вручить девушке цветы.
Неожиданно для себя она обнаружила, что обычно едва уловимый аромат сейчас был ей крайне неприятен. Вероника, не взяв букета, непроизвольно отступила на шаг назад.
Роман не стал настаивать, а предложил присесть на скамейку, отложив отвергнутые цветы, и начал непростой разговор.
– Я вовсе не хотел тебя обидеть. То, что ты мне сказала за столом… это все правда?
Девушка снова автоматически заняла оборонительную позицию, улыбка исчезла с ее лица:
– А разве похоже на шутку? Роман Алексеевич, я поняла, что ребёнок вам не нужен. Не переживайте, никаких проблем вам я создавать не намерена.
– Так, стоп! Похоже, что мы вообще не с того начали. Ника, – мужчина едва заметно лукаво улыбнулся, – помнится, ты при свидетелях согласилась выйти за меня замуж. И поскольку теперь нам ничто не мешает сочетаться законными узами брака, предлагаю далее не откладывать и в ближайшее время подать заявление в ЗАГС.
Вероника, которая уже все сама за всех решила, была ошеломлена таким заявлением. Она не знала, что сказать. Радостно согласиться? Из упрямства – отказать?
– Вероника! – профессор заключил ее в объятья, прижимаясь своими губами к ее лбу. – ну, с чего ты взяла, что ребёнок мне не нужен?
Роман взял ее лицо в ладони, поймал глазами ее взгляд, и произнёс так четко, что сомнений не оставалось: он говорит совершенно искренне.
– Я люблю тебя. И буду любить нашего ребёнка. Никогда не думай иначе.
Он снова прижал ее к себе и прошептал на ухо:
– Ничего не бойся, все будет хорошо. Я рядом.
Вероника расплакалась. От обиды, что эти слова произнесены с таким опозданием, от облегчения, что она их всё-таки дождалась. От любви – к мужчине, что так нежно обнимал ее сейчас, и к зарождающейся новой жизни внутри неё.
Он утешал ее, гладя ладонью по волосам:
– Ну, что ты, милая моя, родная! Не плачь!
А она, пряча лицо у него на плече, не могла остановиться.
– Ром, почему ты сразу мне это не сказал? Почему позволил уйти?
Его лицо посуровело.
– А почему ты заговорила о том, что ребёнок не желанный и не нужный?