Ужас на лице девушки от этих слов быстро сменился гримасой боли. Её крик едва заглушал кляп. Когда содержимое ампулы распространилось по всему телу, Элизабет потеряла сознание. Первый укол всегда самый болезненный. Постепенно они привыкают к такой боли, если доживают до этого момента. Работать при полном спокойствии объекта гораздо проще. Тем более когда приходиться очищать кровь с тела и оков. Не говоря уже о последующих процедурах. Но в первые три дня организму нужно привыкнуть к столь необычной инъекции.
В самом начале объектами исследований были животные: мыши, крысы, кошки, собаки и даже лошади. Но невозможно получить дельного результата, работая с нечеловеческим продуктом. Однако в столь небольшом городке найти подопытного и держать при этом всё в тайне было почти невозможно. Но судьба сжалилась над ним: в дом Лансов постучался бродяга, путешествующий из города в город. Он представился как Генрих и попросил всего лишь немного еды в дорогу. Подсыпать ему снотворное в воду не составило особого труда. Сложнее оказалось затащить его в подвал.
Не имея ничего более под рукой, Виктор запер бедолагу в клетке для свиней. Позже пришлось прикрепить его к столу, чтобы можно было без опасения делать инъекции. Эффект был совершенно другой, нежели у животных. После каждого укола у них начинались конвульсии, сосуды начинали лопаться, рваться, истончаться, и вскоре подопытные умирали. Генрих же кричал до хрипоты от боли и терял сознание. Но организм его никак не реагировал. С одной стороны, это было лучше, чем предыдущие результаты. С другой же стороны, образцы крови совершенно не отличались друг от друга после растворения препарата. Словно мужчине вливали неподходящую кровь.
Так было до тех пор, пока при очередной попытке бродяги вырваться, Виктор случайно не задел его скальпелем. Рана получилась не сильно глубокой, но дальнейшие действия Генриха увеличили рану, повредив вену. В панике Ланс едва смог остановить кровотечение. А на следующий день не осталось и следа этого глупого инцидента, кроме следов крови на одежде и столе. Всю следующую неделю Генриха украшали порезы, затягивающие буквально на глазах, а Ланс наблюдал за ними, периодически увеличивая их. Но однажды он перестарался, и средство попросту не успело сработать. Организм бродяги не выдержал, а все нанесенные за всё время введения сыворотки раны разом открылись. Виктору оставалось только смотреть, как потоки крови стекают со стола на пол и устремляются заполнить помещение.
Но с тех пор прошло очень много времени. И он провел очень много исследований и экспериментов, получив приемлемую, хоть и не идеальную, формулу. Отторжение начинается только на последних этапах и у всех проявляется по-разному. Даже вводя её себе, мужчина сильно рисковал. Интересно, а сколько продержится она? Когда девушка очнулась, Виктор подождал еще немного, пока весь препарат не растворится полностью, чтобы взять кровь. Начало было положено, и мужчина просто ушел, оставив Элизабет наедине с тем, что с ней было и что с ней будет.
А наверху с красным от усердия лицом Мирабель убирала в сторону ведро с мутной водой. Кажется, в ней плавали кусочки бумаги. Она очень старалась в последние дни и отлично работала. Даже оценки немного возросли. Поэтому, увидев влажную дверь и догадавшись, чем девушка занимала то недолгое время после завтрака, он не мог не похвалить её.
Глубоко вдохнув свежего воздуха, профессор Ланс направился к остановке. На горизонте проглядывались небольшие тучи. Вероятно, в ближайшие пару дней будет дождь. Он смоет накопившуюся пыль и грязь с улиц. А классическая музыка под звуки дождя, стучащего по крыше и в окна, становится только прекраснее. Хороший знак.
Если вы верите в знаки.
***
День обещал быть отвратительным. Агенты приехали с самого утра и уже заняли три стола, переставив их буквой "П". Пока двое, судя по всему главных из них, разбирались с бумагами по делу, к которому теперь у местной полиции не было доступа, третий отправился в морг посмотреть на то, что осталось от жертвы. Остальные слонялись туда-сюда, периодически звоня по телефону и выполняя прочие поручения своих начальников. Нельзя было сказать, что настроены они все были дружелюбно. Но ведь каждый в этом городке мог оказаться убийцей. К чему лишняя любезность с возможным преступником? Хотя верить в подобное никто не хотел. В полиции не всегда работают одни дураки и так подставляться не стали бы.