Впоследствии ему отводилось теплое местечко во многих сердцах, но большое будущее как-то ускользало от него. Он вечно опаздывал на пароход всего на какую-нибудь минутку, по странным капризам Судьбы терял ключи, путал номера телефонов, попадал в снежный шторм, то опаздывал поезд, на котором он ехал, то лопалась шина автомобиля, то Гарри сам поворачивал руль не туда, куда было нужно.
— Бедняга Гарри, — говорили о нем. — Вечно ему не везет. Все надеялись, что после смерти родителей Судьба повернется к нему лицом и возместит все его злоключения небывалой удачей. Сам Гарри считал, что так оно и случилось. Такой удачей, по его убеждению, явилась женитьба на Телме.
— Может быть, она не передала ему то, о чем ты просил, — сказал Тьюри. — Скажем, решила вдруг пойти в кино или еще куда-нибудь, и теперь Гэлловей сидит у тебя и ждет, когда ты вернешься.
Гарри покачал головой.
— Телма не могла так поступить.
— Не намеренно, так разумеется.
— Ни намеренно, ни случайно. У Телмы поразительная память.
— О-о!
— Она за всю жизнь ни разу ни о чем не забывала.
— Ну, хорошо, хорошо. Мне показалось логичным такое объяснение, только и всего.
Тем временем наступила полночь, и Билл Уинслоу, который слабо держал спиртное, но изо всех сил старался преодолеть эту слабость, дошел до кондиции. И теперь лишняя жидкость выделялась из его организма в виде слез:
— Бедный старина Гэлловей сидит там на своем стульчаке, сидит один на паршивом старом стульчаке, а мы тут хлещем его виски и чертовски приятно проводим время. Несправедливо это. Я спрашиваю вас, ребята, разве это справедливо?
Тьюри из своего угла бросил на него сердитый взгляд:
— Ради Бога перестань хныкать, слышишь? Ты мешаешь мне думать.
— Бедный старина Гэлловей. Несправедливо. Мы тут чертовски приятно проводим время, а он там сидит на своем паршивом старом…
— Хепберн, можешь ты поднять его наверх и уложить в постель?
Хепберн взял Уинслоу подмышки и поставил на ноги.
— Пошли, Билли, мой малыш. Идем баиньки.
— Не хочу я идти спать. Хочу здесь с вами чертовски приятно проводить время.
— Послушай, мальчик, мы тут вовсе не проводим время чертовски приятно.
— Нет?
— Нет. Так что шагай. Где ты оставил свой чемодан?
— Не знаю.
— Я отнес его наверх вместе со своим и поставил в комнату рядом с комнатой Гэлловея, — сказал Тьюри.
— Не хочу идти спать. Мне так грустно.
— Оно и видно.
Уинслоу рукавом размазал слезы по щекам:
— Я все думаю о бедном старине Гэлловее и о бедной принцессе Маргарет.
— А при чем тут принцесса Маргарет?
— Она должна была выйти замуж за Тоунзенда, рожать детей и жить счастливо.
— Ты прав.
— Вот я, например, счастлив.
— В этом нет никакого сомнения.
— И я чертовски приятно провожу время с вами, ребята, верно?
— Ну, хватит, Билли. Пошли.
Продолжая проливать слезы, Уинслоу прошаркал по комнате и начал на четвереньках подниматься по лестнице, как обученный пес по трапу. На середине марша он рухнул, и Хепберну пришлось остальную часть пути тащить его волоком.
Тьюри встал, подложил в камин еще одно полено и нетерпеливо пнул его ногой.
— Ну, что же нам теперь делать?
— Не знаю, — мрачно сказал Гарри. — Заставлять людей ждать — это на Рона непохоже.
— Не попал ли он в аварию?
— Рон отличный водитель. К тому же он помешан на безопасности: пристегивает ремень и все такое прочее.
— И отличным водителям случается попадать в аварию. Дело в том, что, случись дорожное происшествие, мы смогли бы узнать о нем, только если бы Эстер дала телеграмму в Уайертон и нам бы ее доставили сюда.
— Эстер была бы слишком огорошена, чтобы вспомнить о нас.
— Ладно, есть другая версия: Гэлловей никуда не уезжал из дома. Например, расстроился у него желудок, ион решил не ехать.
— Это уже намного вероятнее, — радостно ухватился Гарри за эту мысль. — В последний раз, когда мы с ним виделись, он жаловался на желудок. Я дал ему несколько противоязвенных капсул, которые выпускает наша фирма.