Повторять не понадобилось. Гарри в изнеможении опустился в подушки.
— Ложись и ты со мной.
— Сейчас не могу. Мне надо в город.
— На похороны? Тебе же не…
— Нет, конечно. Раз ты не хочешь, на похороны не пойду. Здесь приказываешь ты, Гарри.
— Тогда куда же ты?
— По магазинам. Ты вернулся домой, и я должна запастись продуктами. Что ты хочешь на обед?
— Не знаю, — сказал он, закрывая глаза, — я так устал.
— Поджарить цыпленка?
— Не знаю. Поцелуй меня, Телма.
Она бегло коснулась губами его лба. Губы ее были горячие и сухие, как что-то завяленное на солнце или на слабом огне в духовке.
— Отдохни, Гарри. Это так тяжело все время думать и всем распоряжаться, что у тебя поднялась температура.
Гарри с трудом открыл глаза, словно уколотый осколком иронии, прозвучавшей в ее голосе.
— Тебе на это наплевать. Тебе наплевать на все на свете.
— Нет, я о тебе беспокоюсь.
— Нисколько… Послушай, Телма. Я глава семьи. И хочу на обед жареного цыпленка. Слышишь?
— Да.
— Отныне и впредь все решения принимаю я. Понятно?
— Конечно.
Безутешно вздохнув, Гарри отвернулся и зарылся лицом в подушки.
Телма стояла, сжав губы, и смотрела на него холодным взглядом.
— Мне нужны ключи от машины, чтобы поехать по магазинам. Они у тебя в кармане?
Гарри не ответил. Несколько минут она стояла истуканом, пока он не захрапел. Тогда она склонилась над ним и точными осторожными движениями вынула из одного кармана ключи, из другого — пистолет и положила то и другое в свою сумочку. Блейк наблюдал за ней с таким страхом, точно она обезвреживала неразорвавшуюся бомбу.
Когда Телма обернулась и увидела Блейка, это вызвало у нее удивление и раздражение.
— Я думала, вы ушли.
— Нет.
— Теперь вы можете свободно уйти. — Телма вышла в прихожую, закрыла за собой дверь и начала надевать шляпку, опустив на лицо черную вуаль и подправляя выбившиеся прядки волос. В стойке вешалки было встроенное зеркало, но она в него даже не глянула.
— Вы можете свободно уйти, — повторила она. — Вам так хотелось уйти несколько минут назад.
— Разумеется. А чего вы от меня ждали? Что я буду возиться с сумасшедшим?
— Он не сумасшедший, у него душевная депрессия.
— По-моему, не велика разница. Вам надо было самой с ним управиться, миссис Брим. — Блейку вроде бы не хотелось уходить, как будто он осуждал свое поведение и хотел повиниться, но не знал, как.
— Что вы собираетесь делать с пистолетом?
— Не имею представления. А что надо с ним делать?
— Прежде всего, разрядить. Разрешите взглянуть.
Телма открыла сумочку. В пистолетах она ничего не понимала, но ей показалось, что он должен быть потяжелей, поосновательней.
— Он не настоящий, — сказал Блейк высоким звенящим голосом.
— Простите?
— Эта игрушка, пистонный пугач. — Лицо его покраснело от стыда и злости. — Детская игрушка. А я поддался на эту удочку. Я был… — «Я показал себя трусом. Испугался пугача и маленького человечка намного старше меня. Трусишка зайка серенький».
— Ну, слава Богу, — сказала Телма. Конечно, я могла бы и догадаться. Гарри не такой человек, который может причинить другому вред, даже если захочет. Никто не может уйти от себя самого, как бы ни старался.
— Неужели?
— Бедный Гарри. Детский пугач. Что ж, я думаю, когда-нибудь мы с ним вспомним об этом и посмеемся. Я хочу сказать, что перепугалась насмерть, а вы — я думала, вы упадете в обморок, вы прямо-таки остолбенели.
— Нисколько я не испугался, — заявил Блейк и, бросив на Телму полный ненависти взгляд, повернулся, открыл дверь и сбежал по ступенькам, он удирал от самого себя, преследуемый собственной тенью.
Телма крикнула ему вслед, чтобы он не беспокоился насчет кухонного аппарата, и тут снова зазвонил телефон. На этот раз она быстро сняла трубку, так как не хотела, чтобы Гарри проснулся.
— Алло?
— Телма, это Ральф. Я не один час пробовал дозвониться до вас.
— Я выходила. — «Даже не надо лгать, — подумала она, — я действительно вышла. Вышла из терпения». — Что-нибудь случилось?
— Возможно. Утром ко мне на работу зашел Гарри. В таком ужасном виде, будто неделю кутил напропалую. Хотя я-то знаю, что это не так, он каждый день ездил на работу. Гарри меня беспокоит.
— Почему?
— Он говорил… ну, как-то не по-серьезному. О вас, о том, что вернется домой и будет держать вожжи твердой рукой и дальше в том же духе.
— И что же?
— Я подумал, надо вас предупредить. Он чертовски славный парень, Телма, и наш долг — уберечь его от неприятностей.