— Это же был конторский пикник.
— Он упомянул только о нем. А о дюжине подобных случаев ничего не написал. — Телма снова промокнула глаза. — Я вовсе не завидую. Хочу, чтобы он был счастлив. Дам ему развод, и он сможет жениться на ней.
— На ней? Вы имеете в виду женщину, которая строила ему глазки на пикнике и неотступно преследовала на диких оргиях?
— Не надо смеяться, — мрачно сказала Телма. — Я умею читать между строк.
— Некоторые люди так поднаторели в искусстве читать между строк, что самих строк уже не видят. Вы даете волю своему буйному воображению. Взяли конторский пикник и раздули его до бесшабашных оргий.
— Нет. Гарри не любит оргий. Он не такой. Он из тех мужчин, которым надо жениться.
— Он уже женат.
— Нет, уже не женат.
— Возможно, когда-нибудь вы с ним снова встретитесь…
— Нет, никогда.
— Почему вы в этом так уверены?
— Потому что я никогда не любила его. Когда мы встретились мне уже было за тридцать… До этого никто мне по-настоящему предложения не делал, и я знала, что это мой последний шанс… шанс жить полной жизнью, родить ребенка… Бог мой, как я хотела ребенка! — Телма опустила взгляд на свой раздутый живот, упирающийся в край стола и слабо улыбнулась. — Я и подумать не могла, что это будет так трудно.
Глава 20
Ребенок Телмы появился на свет холодным дождливым утром в конце сентября в клинике Гинекологического колледжа. Телма приехала в клинику на такси одна среди ночи, не поставив в известность ни друзей, ни соседей.
Не считая больничного персонала, Ральф Тьюри узнал эту новость первым. Врач Телмы позвонил ему, когда он собирался идти на девятичасовой урок, и сообщил, что Телма родила чудесного, здорового восьмифунтового мальчика. После двух переливаний крови состояние Телмы было лишь «удовлетворительным», посетителей к ней пока что не допускали, но на ребёнка можно было посмотреть сквозь стеклянную стену палаты для новорожденных.
Полагая, что это событие надо бы как-то отпраздновать, Тьюри пригласил Билла Уинслоу и Джо Хепберна на ленч в кафе «Плаза». После мартини и запеченных в тесте бифштексов Тьюри поднял вопрос о том, что надо сообщить новость Гарри.
— Я думаю, мы должны послать ему телеграмму.
— Зачем? — спросил Джо Хепберн. — Поздравить?
— Нет, конечно. Но ему нужно знать, что с Телмой и ребенком все в порядке.
— Не знаю, мне представляется, что при сложившихся обстоятельствах посылать такую телеграмму бестактно.
— Гарри не стал бы делать различия между своим и чужим ребенком, а если бы и стал, ему на это наплевать. Его интересует только Телма. Бедняга, наверное, сидит сиднем и грызет ногти.
В разговор впервые вступил Билл Уинслоу. Скверная погода, мартини и утренняя размолвка с женой настроили его на сердитый лад.
— Черта с два он сидит и грызет ногти. Ничего себе бедняга!
— Что ты хочешь сказать?
— А, неважно.
— Для меня важно, — резко сказал Тьюри. — Продолжай, что там еще за тайна? Что тебе известно?
— Много.
— А именно?
— А именно: Гарри не сидит сиднем и не грызет ногти, переживая за Телму. Давно уже не переживает.
— Что-то уж больно уверенно ты говоришь об этом.
— А почему бы и нет? Я вчера получил от него письмо. Вообще мы с ним не часто пишем друг другу. Не понимаю, почему он разоткровенничался со мной, а не с кем-нибудь из вас.
— Ну, и что же он пишет?
— Прочтите сами. Я таскаю письмо с собой. Для меня оно было своего рода ударом.
Уинслоу передал друзьям письмо через стол, и они оба стали читать его. Содержание письма было довольно простое: Гарри встретил удивительную, чудесную женщину по имени Энн Фармер. Она разведенная, разрыв с мужем произошел не по ее вине, муж был грубой скотиной, настоящим хамом и так далее, но несмотря на это, она оставалась нежной, доброй, надежным другом и тому подобное. Гарри намерен получить развод и взять в жены этот образец добродетели как можно скорей, и надеется, что парни пожелают ему счастья. Не то чтобы в этом была какая-то необходимость, потому что Энн такая понятливая, такая изумительная и прочая и прочая. С наилучшими пожеланиями — Гарри.
— Господи Иисусе! — воскликнул Тьюри и бросил письмо на стол.
Уинслоу подобрал его и засунул обратно в карман.
— Удобный момент выбрал, а?
— Я просто не могу поверить.
— Покрути мозгой получше.
— Ни в одном из своих писем ко мне он не упоминал о другой женщине. Я-то думал, он с утра до ночи работает.