— Да. Только я не знаю, что.
— Может, помогу?
— Едва ли.
— Ну дай хотя бы попробую. Иди, Гарри, присядь. Ты выглядишь ужасно.
Они снова поменялись местами, и Тьюри поспешно сказал в трубку:
— Алло, Телма. Это Ральф.
— Говорите.
— Послушайте, Телма. Я не знаю, в чем дело, но успокойтесь на минутку, ладно?
— Не могу.
— Почему бы вам не выпить чего-нибудь? Я подожду у телефона, а вы налейте себе…
— Не хочу я ничего пить.
— Ну ладно, ладно. Я только подумал, что…
— Да и не пойдет никакая выпивка. Я больна. Меня выворачивает наизнанку.
— Уж не подцепили ли вы грипп?
— Нет, я не подцепила грипп. — Мгновение она поколебалась.
— Гарри стоит рядом с вами?
— Нет, он вышел.
— Вы уверены?
— Я вижу, как он шагает взад-вперед по веранде.
— Я беременна.
— Что? Что вы сказали?
— Что у меня будет ребенок.
— Ну и ну, черт меня подери! Это здорово, Телма, это чудесно!
— Да?
— Вы сказали об этом Гарри?
— Нет еще.
— Господи, да он же взлетит на седьмое небо, когда узнает.
— Может, и взлетит. Поначалу.
— А что вы хотите этим сказать? Почему поначалу?
— Когда начнет думать, он опустится пониже.
— Не улавливаю, в чем тут соль.
— Мы с Гарри больше года не предпринимали никаких шагов к тому, чтобы заиметь ребенка, — медленно сказала ока. — Гарри не хотел, чтобы я рожала, боялся осложнений, ведь мне скоро тридцать пять.
— Никакие меры предосторожности не дают полной гарантии. Это могло произойти случайно.
— Это произошло не случайно, а преднамеренно, во всяком случае, с моей стороны. Я хотела ребенка. Я старею, и очень скоро было бы уже поздно. И не раз говорила об этом Гарри. Но он боялся, как бы чего не вышло со мной. По крайней мере, так он говорил. Может быть, подлинные причины были глубже и тоньше, не знаю. Возможно, он не хотел делить мою привязанность ни с кем. Но каковы бы ни были его соображения, мои теперь вам известны. Я хочу этого ребенка. Я уже люблю его.
— Его?
— У меня предчувствие, что это будет мальчик. И я назову его Роном.
— Господи Боже мой! — воскликнул Тьюри. — Рон? Рон Гэлловей?
— Да.
— Вы в этом уверены?
— Вам не кажется, что такой вопрос для меня оскорбителен? Он предполагает, будто я путалась с кем попало.
— Я хотел сказать только, что в таком деле надо быть совершенно уверенной.
— Я совершенно уверена.
— Господи Боже мой, — повторил Тьюри. — Ну и кашу вы заварили. Подумайте о Гарри. И об Эстер.
— Я не могу позволить себе такой роскоши. Я должна думать только о ребенке. Кстати, Эстер никогда не любила Рона. Вышла за него замуж из-за денег, он сам мне это сказал. А Гарри мне, конечно, жалко. Он добрый человек, и мне не хотелось бы причинять ему боль, но…
— Но все равно причините?
— Да. Я должна это сделать. Обязана из-за ребенка.
— Дело-то вот в чем, Телма. Подумайте сами. Во имя ребенка не лучше ли было бы оставить все это дело в тайне? Гарри был бы прекрасным отцом, и ребенок бы рос без ненужной мороки и скандала.
— Это невозможно. Я не хочу оставлять это дело в тайне, как вы позволили выразиться.
— Настоятельно прошу вас подумать над этим еще раз.
— Последние три недели я ни о чем другом и не думала, с тех пор как узнала, что беременна. Одно я знаю наверняка: продолжать жить с Гарри я больше не могу. Мне даже кажется, что он не существует. Как бы вам объяснить? Для меня теперь существует только мой ребенок, которого я ношу под сердцем. Вся моя жизнь теперь — это Рон и его ребенок.
Это простое признание, высказанное с такой убежденностью, напугало Тьюри еще больше, чем стоящее за ним реальное положение вещей. Какое-то время он не мог вымолвить ни слова, а когда смог, в его голосе зазвучало холодное неодобрение:
— Не могу представить себе, чтобы Рон так же односторонне отнесся к тому, что случилось. Собственно говоря, у него был ребенок от первой жены и два — от второй, так что для него это событие не является чем-то исключительным.
— Если вы пытаетесь пробудить во мне ревность или злость, не трудитесь. Да, у Рона были другие женщины, другие дети, но этот ребенок — единственный в своем роде. Как и я.
На это Тьюри ничего не сказал. Лишь молча и беспомощно смотрел на телефонную трубку, от души раскаиваясь в том, что не остался дома и не принялся красить гараж, как того хотела его жена.
— Ральф, вы еще слушаете?
— Да.
— Ральф, мне не хочется, чтобы вы подумали, будто я… будто я задумала это заранее, так сказать, спланировала. Ничего подобного. Произошло все случайно, но раз уж так получилось, я поняла, что именно этого мне и надо.