Николай Леопольдович раскрыл было книгу и принялся за чтение, но ему было не до него; он бросил книгу на стол и перешел на кресло, стоявшее у открытого окна.
Устроившись попокойнее, он стал бессознательно глядеть в окутывающийся уже июньскими сумерками тенистый сад.
Образ княжны упорно носился у него перед глазами.
Ее обольстительная, чисто плотская красота волновала ему кровь, в виски стучало. Он заметил произведенное им на нее впечатление, особенно коща он высказал свой взгляд на идеалы — он видел, что она всецело согласилась с ним, он ее понял. Слабая струна души ее была так быстро и так неожиданно найдена, надо только суметь сыграть на ней и княжна его.
Она бедна, жениться на ней, при его настоящем положении, было бы безумием, но обладать ею, сделать ее своею помощницею, своею союзницею… Княгиня, думал он далее, уже начала следить за ним ревнивыми глазами, она мешает ему, надо вразумить ее, с ней он справится, он заставит ее смотреть на все его глазами! Она влюблена и не захочет потерять его; но когда удастся ему на досуге переговорить с ней?
— Днем следит князь, вечером гости, при ней всегда княжна — это ужасно! Но княжна… княжна… она должна быть моею! — вслух проговорил Николай Леопольдович и сам испугался произнесенной им фразы.
К усугублению этого испуга, по коридору раздались легкие шаги, кто-то как будто крался. Он стал прислушиваться. Шаги остановились у его дверей, кто-то дотронулся до ручки двери, она тихо отворилась.
Николай Леопольдович вскочил.
XVI
Наперсница
В комнату впорхнула миловидная, изящно одетая в палевое летнее платье, сшитое по моде, пикантная брюнеточка.
Черные как смоль, гладко причесанные волосы оттеняли свежее молодое личико с вздернутым носиком и хитрыми блестящими, веселенькими глазками.
На вид ей было лет девятнадцать. Затянутая в корсет фигурка, и обутая в прюнелевый башмачок маленькая ножка придавали ей вид барышни, исполняющей роль горничной на любительской спектакле.
— Записка от княгини! — лукаво проговорила вошедшая, подавая Николаю Леопольдовичу изящный конвертик.
Это была камеристка княгини Зинаиды Павловны, Стеша, любимица и наперсница своей барыни, вывезенная ею из Москвы года два, три тому назад.
Александр Павлович не любил ее, называл егозой и обвинял в любовных шашнях со всеми лакеями.
Николай Леопольдович вертел в руках полученное письмо.
Это был маленький конвертик без надписи, с тисненный княжеским гербом.
Развернув его, он вынул маленький листок почтовой бумажки с таким же гербом и прочел следующее:
«Подательница этого письма преданная тебе и мне девушка. Постарайся сегодня после ужина удалить твоего лакеям она проведет тебя ко мне наверх.
Он кончил чтение и поглядел на Стешу.
Та стояла, опустив глазки, с невинным видом перебирая черный с оборкой фартушек.
— Ответ будет-с?
— Не торопитесь, душечка, какая вы скорая!
Стеша улыбнулась и вскинула не него глазками.
Он вынул из бокового кармана пиджака бумажник, бережно уложил в одно из его отделений письмо княгини, вместе с конвертом, а из другого отделения вынул пять рублей.
— Княгиня пишет, что вы преданная девушка, а преданность должна вознаграждаться, возьмите это себе на ленты… — подал он Стеше пятирублевку.
— Зачем, к чему вы беспокоитесь, я ее сиятельством и так довольна, — отнекивалась она.
— Говорю вам, возьмите… — настойчиво повторил он, вкладывая в ее руку бумажку и пододвигаясь к ней ближе, та торопливо отодвинулась.
— Благодарю вас, не надо бы совсем… и я так… — бормотала она, пряча бумажку в карман.
— Э, да вы недотрога-царевна! — пододвинулся он к ней снова.
— Какой же ответ-с? — снова попятилась Стеша.
Николай Леопольдович взял ее за талию. Стеша вырвалась.
— Оставьте, не шалите, разве можно?
— Отчего же нельзя? И зачем вы, такая хорошенькая, ходите по чужим поручениям?
— Как же, ее сиятельство… Что же прикажете ответить? — снова забормотала она, очевидно не поняв вопроса.
— Ее сиятельству скажите, что хорошо. В в другой раз милости просим ко мне и без поручений. Поняли?
Стеша сверкнула на него плутовскими глазками. Он схватил ее в охапку и поцеловал.
— Ай! — взвизгнула она и, выскользнув как змейка из его объятий, убежала.
«Не уйдет! — подумал он, затворяя дверь. — А ее сиятельство — молодец! Быстро обо всем озаботилась. Надо будет переговорить с ней обо всем серьезно».