Гвен посмотрела на застывшее, смирившееся выражение лица покойной и гадала, как бы та приняла результат. Она надеялась, что женщина была бы счастлива за своего ребенка. Гвен вздохнула. Бессмысленное занятие. Если ты мертв, то мертв. Беспокойства этой женщины закончились.
Поворачиваясь, Гвен оставила комнату и ее ужасное содержимое позади. Казалось, в последнее время было слишком много смертей. Неожиданно она ощутила острую необходимость побежать домой, обняться с Рисом, съесть китайской еды на вынос на диване и притвориться, что в мире все в порядке. И всего на пару часов это возможно. Рис оказывает на нее такое влияние. Он может быть не самым захватывающим мужчиной на планете — что Гвен уж знала наверняка, с тех пор как стала работать с человеком, который претендует на звание — но Рис был самым надежным и он любил ее, а под конец дня, чего еще сильнее она могла бы желать?
Джек сжал ее руку.
— Ты в порядке?
— Аха. — Прогоняя темное облако с лица, она улыбнулась. — Да. Просто рада, что все закончилось.
Покидая центр для детей-аутистов Хаванна, впервые за день Гвен была счастлива почувствовать тяжелые дождевые капли, скатывающиеся с волос.
Глава двадцать седьмая
Джек надолго припал к бутылке с водой, пока мужчина счищал барный стул рядом с ним и садился.
— Думал, ты отвалишь от меня.
Катлер улыбнулся. Он все еще был в том же костюме, несмотря на время; было рано, а настроение лучше.
— Ты шутишь? Везде, куда бы я ни пошел, меня находят по телефону.
Джек улыбнулся.
— Но думаю, в этот раз они немного милее, когда ты отвечаешь.
— Может быть, — Катлер кивнул бармену. — Джек Дэниелс с кокой и еще одну бутылку того, какой бы хренью ни была его выпивка.
Бросив десять фунтов на стойку, Джек опередил наличку Катлера.
— Я угощаю. — Он посмотрел на детектива. — Давай назовем это угощением на прощанье. — Он замолк. — Я так понимаю, ты покидаешь Кардифф? И не едешь на Оркнейские острова?
— Ты верно понимаешь. — Засунув деньги обратно в карман, Катлер прильнул к стойке. — Вызвали обратно в Лондон. Кажется, шумиха вокруг меня улеглась.
— Поздравляю.
Они чокнулись каждый своей тарой, и звук звонко прозвучал в полупустом баре.
— Спасибо. Хотя поздравления излишне, не так ли? Ничего из этого ко мне никакого отношения не имеет.
Джек внимательно посмотрел на него.
— Но ты раскрыл дело и положил конец террору Кардиффского вспарывателя.
Катлер засмеялся.
— О, ну конечно. Я это сделал.
— Так пишут в газетах. Должно быть правдой. Муж Марии Бруно признался под давлением о своих долгах и из-за постоянного унижения и угрозах развестись убил свою жену, вырезав самые важные для нее органы. Но перед этим он попрактиковался на парочке других, бродя по улицам Кардиффа в плотном черном плаще с капюшоном, выискивая жертв и зверски убивая их. Но жажда крови росла и даже после безжалостной расправы над женой Мартин Мелой не смог остановиться. — Джек распахнул глаза, усиливая эффект своих слов; его голос был полон нот карнавальной мелодрамы викторианской эпохи. — И тогда инспектор Катлер аккуратно расставил сеть, приближаясь к нему. Когда провалилась последняя попытка убийства, он выбрал трусливый путь и покончил с собой, оставив только жалкое послание: «Мне жаль. Я во всем виноват».
Бровь изогнулась в дугу. А бутылка взмыла, салютуя полицейскому.
— Если так говорится в прессе, должно быть правдой, — Катлер покрутил стакан в руках. — Я рад, что тебя это забавляет.
Джек вздохнул.
— Иногда нужно видеть и светлые стороны. Иначе темнота сведет тебя с ума. Прими это к сведению от того, кто знает.
— Бедный Мелой.
— Нет, — Джек помотал головой. — Он мертв. Его это не ранит.
Катлер не казался таким уж убежденным в этом.
— Знаешь, что по-настоящему забавно? — неожиданно спросил он.
— Ну-ка.
Джек видел морщины и складки на лице мужчины рядом с собой. Много их пролегало через лоб и щеки и через пару лет им не хватило бы места. Ни одна из морщин не казалась порожденной смехом.
— Задумайся. Я вонзил нож в свою карьеру, притворившись, что подделал улики, а теперь восстановил карьеру, на самом деле подделав улики и подставив мертвеца. ДНК Мелоя обнаружат на каждом месте преступления или на каждой жертве, просто если кто-то решит доказать его невиновность, — он покачал головой. — И мою руку направлял Торчвуд в обоих случаях. — Проведя рукой по беспорядку песочного цвета волос, покрывавших его голову, он встретился взглядом с Джеком. — Так что ты можешь поздравлять меня, сколько душе угодно, но мы оба знаем, что все это чушь. Тут нет правды и правосудия. Все фарс. Совсем как тогда.