Я прочитал:
«По сообщению агентства Вольфа, рейхсканцлер Гитлер, а вслед за ним и президент Гинденбург внесли свои пожертвования в фонд «помощи» мнимым «голодающим» в СССР немцам».
— Пикантно, не так ли? Каков человеколюбец! Ну, поезжайте, Алексей Алексеевич. Да, кстати, — поднял Нилин указательный палец, — в порядке информации: Фальца благополучно довели до места.
— Фальца? Какого Фальца?
— Зиминского партнера Шевцова зовут Фальц. Он харьковский инженер. Документы от него попали прямехонько в германское посольство. Военному атташе в собственные руки. Но это уже не наша с вами забота.
Ничего не случилось
Славин не хочет докладывать
Я вернулся в Нижнелиманск к вечеру следующего дня. Кирилла дома не было, он работал, а Славин куда-то собрался идти.
— Славин, — сказал я, — по-моему, в свиданиях уже нет необходимости.
— Алексей Алексеевич, я не к Лиле.
— Вот как! А к кому же?
Славин вытянул руки по швам.
— Разрешите не докладывать? — официальным тоном спросил он.
Я пожал плечами.
Славин осмотрел себя в зеркало, снял какую-то невидимую миру пушинку и исчез.
— Дождь льет! — крикнул я ему вслед, но он не отозвался.
Я невольно позавидовал Славину, его умению скрашивать себе жизнь. У меня это получалось значительно хуже. К тому же я нервничал. Хотелось поскорей навести справки относительно всех нижнелиманских «швейцарцев», но служебный день был уже окончен. Волей-неволей приходилось ждать до утра.
Открылась дверь, и вошел насквозь, до нитки промокший Кирилл. Он мрачно вытащил папироску и стал закуривать. Сырая, она не загоралась, и Кирилл, мрачнея все больше, стал раскладывать папиросы из коробки по столу — сушить.
— Что случилось, старина?
Кирилл неловко и безнадежно махнул рукой.
А случилось вот что.
«Что передать папе?»
Как обычно, Кирилл вместе с Сергеем Ивановым весь день ходил за Георгием Карловичем Верманом. Сегодня город выглядел необычно. Пасмурная погода притушила, смягчила краски, сделала улицы и дома скромнее, домашнее, что ли, теплее. Таким Нижнелиманск нравился Кириллу куда больше, чем в привычные, жаркие, растопленные солнцем дни. Ему вообще были больше по душе северные, чуть выцветшие, приглушенные тона — и в природе и в людях. А служить приходилось на юге, в краю шумливом, блестящем, несдержанном...
Из яхт-клуба Георгий Карлович, не заходя в свой «Экспортхлеб», отправился домой. Когда юрисконсульт распахнул калитку своего палисадника, было ровно пять часов. Отпустив Сергея, Кирилл в скверике напротив занял свой обычный наблюдательный пункт в ожидании Вермана.
Бабушки и мамы с малышами уже разошлись, в сквере было пустовато.
Кирилл раскрыл томик Велемира Хлебникова и принялся преодолевать нелегкие строки. Бог весть, где он раздобывал такие редкие книжки, но только в последнее время он по своему плану штудировал новейшую русскую поэзию и нигде не расставался со стихами. Хлебников не мешал Кириллу то и дело поглядывать на подъезд вермановского коттеджа.
И тут хлынул ливень. Он собирался весь день, но хлынул именно теперь, в самое неудачное время, когда Верман сидел в своем уютном доме, а Кириллу укрыться было некуда. Опрометью кинулись из сквера красноармеец и молодая толстушка. Прикрывшись газетой, мелко засеменил прочь старичок в канотье и с газетой под мышкой. И только Кирилл чертыхнулся, сунул Хлебникова за пазуху и спрятался под развесистый тополь. Это было иллюзорное укрытие, но стало полегче хотя бы морально.
Так он и стоял, прижавшись к толстому стволу, медленно, но верно промокая насквозь.
И тут из вермановского дома выскочил мальчуган лет восьми-десяти в прорезиненном плаще с капюшоном. Он перебежал улицу — и, замедлив шаги, вошел в скверик. Плащ его был не застегнут, виднелся матросский костюмчик. «Вот странные родители, — подумал Кирилл, — выпустили мальчишку на улицу в такой дождь». Мальчишка попетлял по дорожке, а потом, таинственно озираясь, стал по сужающейся спирали ходить вокруг дерева, под которым спрятался Кирилл. Наконец Кирилл услышал, как позади зашуршала мокрая трава и тихий голос произнес:
— Дяденька, идите незаметно за мной.
Кирилл удивился еще больше: что это могло значить? Но послушно последовал за мальчишкой. Тот схватил Кирилла за руку и втянул его за дерево. Задрав голову и глядя ему в лицо широко раскрытыми синими глазами, в которых мерцала таинственность, мальчишка все тем же шепотом сказал: