Ну, поужинали, и дядька стал раздеваться спать ложиться и вдруг громко тетку зовет, а она на кухне посуду мыла. «Смотри, — говорит, — какая странность: бумажку-то ту, Кузьмы Данилыча купюру, я, оказывается, и не разменял вовсе, вот она в брючном кармане для часов лежит. Ах, ты, какая незадача, — говорит дядька, — я там захлопотался и совсем забыл, что ее свернул и отдельно в кармашек сунул машинально. А разменял-то совсем другую. Вот жаль, надо было этому чудаку ее отдать. Ну да ладно, обойдется». Развернул дядька бумажку, рассмотрел ее и удивленно так говорит: «Странно, никаких тут трех шестерок в номере вовсе и нет. Может, все-таки это не та бумажка, а ту я действительно разменял? Да нет, та самая. Эту я помню, потому что на ней чернильная клякса была, я ее приметил, и уголок еще был надорван. Вот, точно, надорванный уголок. Не пойму, — говорит, — какая муха укусила этого Кузьму. А, бог с ним, с Кузьмой, и с его дурацкой купюрой. Спать надо ложиться, и все».