— Приедет — и договоритесь.
— А что, он уехал?
— Ну да. Вчера уехал в командировку. В Одессу.
А, черт, прошляпили! Увлеклись остальными — и упустили юрисконсульта... А он спокойненько отправился в Одессу. Наверняка к Вольфу или, того и гляди, к самому Грюну! И что еще интересно: если у Фридриха был именно Георгий Карлович, то, следовательно, он отправился в Одессу сразу после этого рандеву. Многозначительная последовательность!
Может быть, не стоило совсем снимать внешнее наблюдение за ним? Да нет, мы поступили верно. Этого воробья на мякине не проведешь! Он снова заметил бы слежку...
Проводив Люду, я помчался в горотдел, телефонным звонком поднял из постели Петра Фадеича и сообщил ему о вояже юрисконсульта.
— Найдем, не волнуйтесь, — успокоил меня Нилин. — Если он еще здесь. Кстати, спичечный коробок привел в германское консульство. Как и следовало ожидать...
Георгий Карлович является без открытки
Утром я с досадой услышал от Нилина, что юрисконсульт «Экспортхлеба» уже убыл из Одессы восвояси. Что он делал, где был, с кем виделся, установить не удалось. Такой прокол!
После этого я позвонил в музей Людмиле.
— Люда, меня не оставила идея теннисного реванша. Георгий Карлович уже возвратился. Может быть, вы возьмете на себя переговоры? А то мне, в общем-то, как-то неловко условливаться с ним по телефону. Ведь мы, по сути дела, едва знакомы.
Хорошо, отвечала Людмила, она дозвонится Георгию Карловичу, а потом сообщит мне.
Через полчаса я уже знал, что Георгий Карлович с удовольствием скрестит со мной ракетки сегодня же вечером. Ну, скажем, часов в шесть. Естественно, что наше свидание с Людмилой было назначено тоже на это время...
Звонок Фридриха раздался позже, чем я рассчитывал.
— Я должен обязательно вас увидеть. Можно сейчас?
Судя по голосу, Фридрих был очень возбужден.
— Хорошо. Через час в летней читальне, возле яхт-клуба.
Фридрих ждал меня, сидя в плетеном кресле за плетеным столиком и делая вид, что просматривает «Известия». Нужно отдать ему справедливость: этот совсем не тренированный в нашем деле парень притворялся очень убедительно.
— Здравствуйте, товарищ Верман.
— Здравствуйте. Сегодня он опять...
Ну и ну! Едва сойдя с парохода, Георгий Карлович тотчас идет на рандеву с Фридрихом, новым «агентом»... Это дурной знак. Что-то очень они торопятся!
— Снова без открытки!?
— Да. Он подошел ко мне на улице, потом мы зашли в мой дом.
Да, здесь действовала опытная и очень осторожная рука.
— Что же он хотел на этот раз? Просил исполнить маленькую просьбу?
— О, совсем не маленькую. Совсем ужасную. Он дал мне это.
Фридрих вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой продолговатый сверток. Развернул бумагу. Это была сигарная коробка с затейливой зарубежной наклейной. Осторожно раскрыл коробку. Там, в ватных гнездах, лежали три небольшие металлические трубки, напоминавшие сигары...
Так вот что они готовят!
— Куда он просил вас их положить? — Голос у меня вдруг «сел».
— Вы знаете? — Фридрих был удивлен.
Еще бы мне не знать! Не знать эти знаменитые немецкие «сигары», старое и верное средство диверсий! Сколько кораблей отправили они на дно в годы мировой войны! Я изучил их, я видел их: обезвреженные снаряды, невинные на вид трубочки с цинковой перегородкой внутри, — наглядное пособие на занятиях по диверсионной технике. Но в деле с этим грозным своей неприметностью, надежностью и простотой оружием я еще не встречался. Его конструкция и вправду отличалась почти гениальной примитивностью: оба отделения заполнялись составами, которые через точно рассчитанное время «проедали» цинковую перегородку, соединялись и вспыхивали, вызывая сильный пожар.
— Так куда он велел их положить? — К моему голосу вернулось нормальное звучание.
— Он хочет, чтоб я оставил их в эллинге, где есть субмарины, подводные лодки, которые уже готовы. Он сказал, что мне легко это сделать невидно. И это верно. Мне легко это сделать невидно. — Слова прозвучали горько. — Я согласился! Я желаю вам помогать до конца. Схватить этот фашист!
— Когда он велел вам положить эти снаряды?
— Он сказал, что я получу открытку.
— Опять открытка!
— Да, опять. Там будет написан: «Фридрих, жалею, что не повидались. Замотался. Сегодня уезжаю. Твой Е.». Это сигнал.
— К вам приходил очень опытный человек. Вполне возможно, что к диверсии он привлек еще кого-нибудь, кроме вас.