Особое значение, на наш взгляд, имеет впервые представленный документ — бланк удостоверения личности жителям города на случай его падения, подготовленный штабом 18-й армии.[15] Сам факт того, что такой документ был утвержден военными, показывает, по мнению Стахова, что командование 18-й армии не разделяло идеи Гитлера о необходимости уничтожения Ленинграда. Однако обнаруженный немецким историком документ не имеет даты и поэтому не позволяет говорить о наличии серьезных противоречий между Гитлером и военным командованием группы армий «Север» относительно судьбы Ленинграда, тем более, что целый комплекс немецких документов вплоть до уровня дивизий свидетельствует об обратном.
Особую категорию литературы о битве за Ленинград представляют работы об истории немецких дивизий, принимавших участие в битве за Ленинград и оккупации районов Ленинградской области. В них в наиболее яркой форме представлена героизация вермахта. Большая часть этих работ была написана в 1950-60-е годы. Не будет преувеличением сказать, что немецкими историками воссоздан боевой путь практически всех дивизий, которые принимали участие в битве за Ленинград, причем о некоторых дивизиях существует несколько книг.[16] Подготовка этих публикаций в большинстве случаев являлась инициативой ветеранов вермахта.
Из выявленных нами немецких источников личного происхождения обращают на себя внимание воспоминания солдата 12-й танковой дивизии Вернера Флика, рисунки и комментарии, сделанные профессиональным художником Юргеном Бертельсманом, который в составе саперного взвода находился под Ленинградом вплоть до мая 1942 г., воспоминания бывшего солдата 291-й пехотной дивизии Георга Феллеринга, отметившего свой 21-й день рождения 22 сентября 1941 г. в деревне Левдуши под Петергофом, а затем находившегося под Ораниенбаумом зимой в районе Волхова, письма из района боевых действий у Синявинских высот унтер-офицера Вольфганга Буффа, воевавшего в составе 227-й пехотной дивизии. Письма Буффа охватывают период с 29 сентября 1941 г., когда дивизия начала «восточный поход», вплоть до его гибели 1 сентября 1942 г., когда он был убит при попытке оказания первой медицинской помощи раненому советскому солдату. Это было редким в то время проявлением сострадания со стороны немецкого солдата.
Выражая, вероятно, мнение всех тех, кто пришел покорять СССР, Буфф отмечал, что нигде на Западе — ни в Голландии, ни в Бельгии, ни во Франции — не было такого ощущения «заграницы», как здесь, в России. «Это заграница в самом полном смысле этого слова, — писал Буфф 17 декабря 1941 г., — и мне трудно представить, что где-нибудь еще нет железных и обычных дорог, как в этой бесконечной, безграничной России».[17] Эту же мысль выразил и Г. Феллеринг, отметивший также, что одним из наиболее ярких впечатлений от пребывания в Ленинградской области была исключительная бедность русских крестьян.[18]
Выдержки из писем домой одного из младших офицеров вермахта включены во второе издание предлагаемого вниманию читателей сборника. В этих письмах содержится не только ощущение превосходства над «Иваном», который защищал Ленинград, но и допустимость использования любых средств в ведении войны против гражданского населения и полное внутреннее согласие выполнять приказы командования о предотвращении огнем на поражение попыток голодающего гражданского населения вырваться из вымирающего города.
В 1990-е гг. в Германии, как и на Западе в целом, существенно возрос интерес к истории второй мировой войны. Это было связано с рядом факторов. Во-первых, перестройка и архивная революция в Россия сделала возможными проведение глубоких исследований по советской истории, включая период Великой Отечественной войны. Во-вторых, на авансцену вышло новое более свободное и весьма амбициозное поколение исследователей, выросшее в послевоенное время. В-третьих, появились возможности для реализации совместных проектов по истории войны между российскими, немецкими и американскими историками. Стало формироваться единое научное сообщество экспертов по проблемам второй мировой войны, а с 1994 г. в рамках ежегодной конференции Американской Ассоциации российских и восточно-европейских исследований постоянными стали секции, посвященные блокаде Ленинграда. В них принимают участие не только историки, но и социологи, политологи, экономисты и демографы.
Качественный прорыв сделали немецкие историки. В фундаментальном сборнике документов о преступлениях вермахта в период второй мировой войны в разделе о голоде как инструменте политики нацистов специальный параграф посвящен Ленинграду. В нем приведены многочисленные факсимиле документов немецкого командования всех уровней о том, как планировалось и осуществлялось умерщвление голодом сотен тысяч ленинградцев. Выдержки из приказов ОКВ, группы армий «Север», а также 18-й армии, армейских корпусов и немецких спецслужб убедительно показывают, что военные были не только участниками массового убийства гражданского населения, но в деталях знали о тех страданиях, которые выпали на долю ленинградцев. Таким образом, авторы и составители сборника дезавуировали попытки тех немецких историков, которые пытались снять ответственность с вермахта за преступления в период второй мировой войны.[19]
15
Удостоверение, которое скреплялось подписью должностного лица и печатью, имело номер. В нем указывались: профессия, фамилия и имя, гражданство, национальность, место проживания, дата и место рождения, рост, цвет волос, характеристика глаз и телосложение, форма лица, а также особые приметы. Внизу следовала запись, что «обладатель настоящего удостоверения имеет право свободно передвигаться внутри Петербурга». — Там же. S. 315.
16
Нам удалось выявить следующие работы по истории дивизий вермахта, участвовавших в битве за Ленинград: 170-й, 126-й, 58-й, 96-й, 291-й, 93-й, 215-й, 11-й, 1-й, 61-й, 122-й, 20-й, танковой дивизии СС, 4-й полицейской дивизии СС.
17
Buff, Wolfgang. Kriegstagebuch Ost. 29. September 1941 — 1. September 1942. Volksbund Deutsche Kriegsgraberfursorge, Kassel, 2000. S. 40.
18
«Казалось, — писал Феллеринг, что все население ходит только в сером, коричневом или черном. ... Дети носили очень большую одежду... В России, вероятно, не было носков. Все ходили в портянках.» — Vollering, Georg. Meine verlorenen Jahre. Errinnerungen — nicht nur an Russland. Messingen, 3. Auflage. 1989. S. 40.
19
Verbrechen der Wehrmacht. Dimensionen des Vernichtungskrieges 1941—1944. / Hg. Hamburger Institut fur Sozialforschung. Hamburg, 2002. S. 308-327.