Лежа с закрытыми глазами, Марилена мало-помалу приходит в себя. Она начинает осознавать окружающий ее мир. Слышит тихий голос: «Симона, проснись…» — и с неожиданной ясностью вспоминает ужасающий грохот, катастрофу, которую она предчувствовала. Она ранена?.. Мысленно перебирает все части своего тела, как бы осторожно ощупывая их изнутри. Нигде не чувствует боли, потом ее вдруг охватывает страх: Филипп? Симона? Дядя? Ее запястье сжимает чья-то рука. Она делает слабую попытку освободиться, открывает глаза и видит перед собой два лица: рядом с ней сидит старик, чуть поодаль Филипп.
— Симона, — говорит дядя. — Ты узнаешь меня?.. Я твой папа.
Филипп, стоя позади него, прикладывает палец к губам. Она ничего не понимает. Где она? В больнице, судя по голым стенам и этому запаху… Санитар открывает дверь. Негр. Почему негр? Ах да! Слово просвистело как пуля: Джибути!.. Теперь у нее в голове все встает на свои места, все становится ясным. Они же подлетали к Джибути. Негр входит в палату задом. За собой он везет тележку с подносом, заставленным разными склянками.
— Сейчас придет врач, — сказал он. — Если он вас здесь застанет, ему это не понравится.
— Пошли, — проговорил Филипп. — Вернемся попозже.
Он помог старику встать, наклонился над ней и быстро прошептал:
— Не спорь с ним. Потом объясню. Ни слова… никому!
Он поцеловал ее в лоб и выпрямился.
— Можно сказать, вы легко отделались, — громко воскликнул Филипп. — Рана пустяковая. Через три дня будете на ногах.
Взял дядю под руку и повел его к выходу.
— Мы здесь мешаем, — растолковывал он ему, словно ребенку. — Не надо ее утомлять.
— Не надо ее утомлять, — машинально повторил Леу.
Он зашаркал ногами. Совсем сгорбился. Сегодня он действительно выглядит как развалина. Позволил себя увести. Из коридора до Марилены донесся голос врача:
— Вы здесь! Очень неразумно. Вам же сказали, что с вашей дочерью ничего страшного. Пожалуйста, успокойтесь.
Голоса постепенно затихли. К ней подошел санитар с доброй улыбкой на лице.
— Хорошо отдохнули?.. Приподнимитесь немного, пожалуйста. Я сниму повязку.
— Я ранена?
— У вас на затылке большая гематома.
Ловкими движениями он принялся разбинтовывать голову. Вошел врач и обратился к Марилене наигранно веселым тоном:
— Ну?.. Как дела у нашей барышни?.. Посмотрим на вашу рану. Знаете, мы за вас испугались. Вид у вас был неважный.
Он принялся ощупывать голову Марилены. Та резко дернулась от боли, которая набросилась на нее, как хищный зверь.
— Ну-ну, — пробормотал врач. — Все позади. Пришлось сбрить вам часть волос на голове. Но они быстро отрастут.
— Выглядит ужасно? — спросила Марилена.
— Не очень красиво, скажем так. Правый глаз немного распух, на ухе небольшая ссадина…
— Я стала уродиной?
— Да нет же, — воскликнул врач, рассмеявшись. — Через три недели будете выглядеть как раньше.
Согнутым пальцем несколько раз дружески постучал Марилену по виску.
— А в голове? Что там? Не слишком все перепуталось?
И продолжил уже более серьезным тоном:
— Вы помните, как все произошло?.. Понимаете, из какого ада вы выбрались?
Марилена вспомнила о странном предупреждении Филиппа. «Ни слова… никому».
— Не очень, — ответила она.
Но любопытство одержало верх.
— А моя кузина… Она тоже ранена?
Вопрос привел его в замешательство, и она все сразу поняла.
— Она погибла?
— Не надо волноваться, — проговорил врач. — Выслушайте меня спокойно. В большинстве случаев при подобных катастрофах никто не остается в живых. Так что подумайте о том, как вам повезло.
Это известие потрясло Марилену. Она замолчала. Она мысленно вновь увидела Симону. Такой живой образ… Симона закуривает сигарету. Симона за рулем «мини», Симона играет в теннис… Невозможно представить себе, что ее больше нет. Врач открыл пузырек.