Наталья не слышала своего голоса. Она хотела закричать, но с губ сорвался только едва уловимый хрип. Оттолкнув подскочившего к ней Никиту, Климова бросилась бежать. Скорее прочь отсюда, в свой двадцатый, хватит с нее приключений. Ветви деревьев больно хлестали по лицу, но девушка не замечала боли. Пораженная жестокостью Алексея, она никак не могла избавиться от странного чувства вины.
Сердце готово было вот-вот разорваться, когда Наташа наконец остановилась перевести дух и оглянулась. За ней никто не гнался, не пытался вернуть обратно.
Вдруг справа донесся едва уловимый шорох, а за ним – тихий приглушенный стон. Она прислушалась. Стон повторился, но теперь Климова явственно различила дразнящие нотки смеха и учащенное дыхание мужчины.
Осторожно, стараясь оставаться незамеченной, девушка подошла к кустам и раздвинула ветки. Лучше бы она прошла мимо… Роскошные волосы Марго жаркой медью полыхнули в закатных лучах солнца. Запрокинув голову, Ритка счастливо смеялась, крепко вцепившись пальцами в загорелые плечи Артура. А тот, небрежно придерживая ее за осиную талию, целовал упругую девичью грудь с маленькими, высоко вздернутыми сосками.
Кровь метко брошенным камнем ударила прямиком в висок, Наташка, готовая провалиться сквозь землю, отпрянула, кусая губы.
– Будь ты проклята, Марго, будь ты проклята… – прошептала она.
Пламя свечи дернулось, породив сотни причудливых существ, которые тут же запрыгали, заметались по комнате с беззвучным смехом. Марго, откинув волосы, тяжело вздохнула. Время тянулось нескончаемо медленно. Таинство обряда, захлестнувшее девчонок в самом начале, прошло, уступив место обыденности. Разговор не клеился.
– О чем ты думаешь, Марго?
– Странно устроен этот мир… Рука об руку идут жизнь и смерть, жертва и убийца…
– Коварство и любовь, – подсказала Наташка и тут же добавила: – Ну и мысли у тебя, аж в дрожь бросает.
– Ты помнишь Кравченко? – пламя вновь дернулось, разгоняя полумрак.
– Владимира?
– Его, – утвердительно кивнула Озерцова. – Владимира… Как непривычно… – И, словно вслушиваясь в имя, повторила: – Володю, Володечку… Он нравился тебе? – после небольшой паузы спросила она и, натянуто рассмеявшись, пояснила: – Ты же всегда была неравнодушна к суперменам.
– Не надо, Ритка, – умоляюще прошептала Климова, – ты ведь и так все прекрасно знаешь.
– Конечно, – усмехнулась Марго, – но, согласись, чтобы человека признали, иногда просто необходимо, чтобы он умер. Разве я не права? Смерть что-то такое делает с памятью, что подонок превращается в святого.
– А разве Володя был подонком? – перебила Наталья, тщетно пытаясь подавить волнение.
– Но он не был и святым, – равнодушно откликнулась Озерцова, поддевая ногтем затвердевшую на столе капельку воска. – А вообще-то я всегда поражалась твоей манере уходить от ответа… Вопрос, по-моему, стоял несколько иначе, ты не находишь?
– Почему тебя это интересует?
– Почему, зачем… допустим, просто так… Не хочешь врать, а сказать правду боишься, только вот чего боишься – обидеть мертвого?
– Боюсь! – зло, с вызовом, произнесла Климова.
Ритка усмехнулась:
– Ты всегда была ужасной трусихой.
– О, здесь я с тобой полностью согласна: смелость напополам с глупостью никогда не были моими близкими подругами! – выкрикнула Наталья и вдруг осеклась. – Что происходит, Марго?.. Мы же тогда вроде договорились, помнишь?
– Знаешь, Нат, мертвые не так страшны, как живые, – пожала плечами Ритка. – Правда, в общении с ними ты здорово преуспела, и, возможно здесь ошибаюсь именно я, но…
Он возник ниоткуда. Грозный посланец с того света. Мрачная фигура, завернутая в плащ, бесшумно отделилась от стены и направилась к девушкам. «Вызывается дух атамана Карецкого…» Довызывались на свою голову. Наташка приглушенно вскрикнула и стремительно выскочила из-за стола, едва не опрокинув огарок. Марго, не разобравшись, последовала ее примеру. Но зловещий призрак атамана, беснующийся в тусклых отблесках свечи, преградил им путь. Сверкнуло темное дуло обреза и завораживающе медленно поползло вверх, замерев где-то на уровне сердца. Повеяло могильным холодом. Грудь царапнула ледяная сталь. Никогда еще смерть не была так близко… Наташка, оцепенев, чувствовала ее дыхание, но карающая длань, словно взвесив что-то, качнулась в сторону и направила обрез туда, где стояла Марго. Озерцова попятилась. Кажется, она закричала, но ее крик захлебнулся в раскате выстрела. Вспышка на миг озарила комнату, выхватив бледное как полотно лицо подруги и спокойно-торжествующую гримасу убийцы. Атаман повернулся, и имя вместе с мольбой о пощаде комом застряло в горле: