Анна Банти не хотела утратить свою рукопись в битве за Флоренцию в августе 1944-го. Никакой автор не пожелает такой участи. Но нет никакого сомнения, что величие Артемизии — и ее уникальность в библиографии Банти — в ее двойной судьбе книги утраченной и воссозданной. Именно посмертное переписание, воскрешение романа дало ему невероятную эмоциональную силу и моральный авторитет. Быть может, это метафора самой литературы. Или метафора чтения, воинственного чтения — и его самого ценного подвида: перечитывания.
_Непогасший. В защиту Виктора Сержа
…ведь существует же правда, несмотря ни на что![6]
Как объяснить малоизвестность одного из самых интригующих героев этики и литературы ХХ века — Виктора Сержа? Почему слава обошла великолепный роман Дело Тулаева, который с момента его публикации в 1948 году, через год после смерти Сержа, регулярно то предают забвению, то вновь вспоминают?
Причина ли в том, что непонятно, каково гражданство его автора? «Политический изгнанник от рождения» — так Серж (настоящее имя: Виктор Львович Кибальчич) описывал сам себя. Его родители были ярыми противниками царизма и покинули Россию в начале 1880-х, а Серж родился в 1890 году «волей случая <…> в Брюсселе, на перекрестке мировых дорог»[7], — рассказывает он в Воспоминаниях революционера, написанных в 1942–1943 годах в Мехико, где он, бежавший из гитлеровской Европы и от сталинских убийств, провел в нищете последние годы своей жизни. До Мексики он жил, писал, вел подпольную деятельность и пропагандировал в шести странах: в Бельгии — в раннем детстве и потом снова в 1936 году; во Франции, в разные периоды; в Испании в 1917-м — тогда он взял псевдоним Серж; в России, своей родине, которую он впервые увидел в 1919 году в двадцать восемь лет — приехал, чтобы присоединиться к революции большевиков; в Германии и Австрии в середине 1920-х — по делам Коминтерна. В каждой стране он жил без прочного положения, всё время сталкивался со сложностями и конфликтами, страхом и угрозами. Несколько раз его выдворяли из стран, вынуждая искать прибежище где-то еще.
Может, причина в том, что он, в отличие от привычных нам фигур писателей, которые только эпизодически участвовали в политической борьбе, — как Иньяцио Силоне, Камю, Артур Кестлер или Оруэлл, — всю жизнь посвятил активизму и агитации? В Бельгии он вступил в ряды Молодых социалистов, подразделение Второго интернационала. Во Франции стал анархистом (из так называемых индивидуалистов), и за намек на сочувствие скандально известной «банде Бонно» в анархистской газете, где он был редактором (о его причастии к банде речи не шло), и отказ выдать своего информатора после ареста банды его приговорили к пяти годам одиночного заключения. После выхода из тюрьмы он оказался в Барселоне, где быстро разочаровался в испанских анархистах-синдикалистах из-за их нежелания предпринимать попытки к захвату власти. По возвращении во Францию в 1917 году его снова отправили в тюрьму на пятнадцать месяцев как (цитируя ордер на арест) «нежелательного элемента, пораженца и сторонника большевиков». В России он вступил в Коммунистическую партию, участвовал в обороне Петрограда во время Гражданской войны, изучал архивы царской охранки (и написал трактат о государственных репрессиях), возглавил управление исполкома Третьего интернационала и участвовал в первых трех съездах и позже, в ужасе от кровавых методов новоявленного Союза Советских Социалистических Республик, по поручению Коминтерна уехал за рубеж в роли советского пропагандиста. (В то время немало иностранных граждан состояло в Коминтерне — по сути, подразделении Коммунистической партии СССР по делам «Мировой революции».) После провала революции в Берлине и последующих лет, проведенных в Вене, в 1926 году Серж вернулся в Советский Союз, где к власти к тому времени пришел Сталин, и официально присоединился к «Левой оппозиции» Троцкого, с которой сотрудничал уже с 1923 года; в 1927 году его исключили из партии и вскоре арестовали. В общей сложности за свою революционную деятельность Серж провел в заключении десять лет. Очень непросто быть писателем и при этом иметь другое занятие, требующее еще больше энергии.
В том ли причина, что, несмотря на все препятствия, он написал так много? К сверхпродуктивности сейчас относятся уже не так благосклонно, а Серж был невероятно плодовит. Его опубликованные труды — большинство из них сейчас уже не переиздаются — включают семь романов, два тома поэзии, собрание рассказов, поздний дневник, мемуары, около тридцати памфлетов и трудов о политике и истории, три политические биографии и сотни статей и очерков. А неизданных было еще больше: мемуары об анархистском движении в довоенной Франции, роман о русской революции, короткий сборник стихов и историческая хроника второго года революции. Когда в 1936 году Сержу наконец позволили покинуть СССР и он обратился в Главлит, орган цензуры, за разрешением на вывоз рукописей, все они были конфискованы. Помимо этих утраченных работ, многие другие, неопубликованные, сейчас хранятся в архивах. Его плодовитость, как сейчас кажется, сыграла против него.