За каретой нашел пристанище Уилл со стрелой в плече.
— Какого черта?! — не выдержал Крисп. — Кто это может быть?!
— Не могу знать, ваше высочество. — Откашлялся — Тракт всегда был безопасен.
— А разбой вокруг Топи?!
— За пределы болот не выходили ни разу.
Лошадей привязали недалеко. В паре метров от лагеря. Это единственный шанс на спасение. Несколько латников уже оседлали парочку и умчались к тракту.
— Идем, — произнес Крисп. — Только быстро.
Уилл кивнул и поспешил к лошадям.
— Помоги мне, — сказал Крисп Арри.
Она помогла ему встать, поддерживая за руку. Когда они вышли из-за кареты, вокруг Криспа появился черный дым. Несколько стрел он отбил мечом, иногда слегка нагибался, и те пролетали над ним. Едва забравшись на коня, помог залезть Арри, обрубил веревку. Несколько стрел воткнулось в ближайшее дерево. Крисп пустил коня в карьер.
На восток
Запах эля и гари ударил в нос. Странно то, что еще вчера Гонген его не различал. Ощущение теплой и мягкой груди на своем животе наполняло приятными воспоминаниями прошлого вечера. Однако внешность той, кого он выбрал, раньше казалась более миловидной. По правде сказать, очень даже миловидной, в сравнении с этой грязной шлюхой.
Небрежно скинув ее с себя, Гонген встал с кровати. Болела голова, шея ныла — все как обычно. Неизменным осталось и желание вновь выпить. Он вышел из комнаты. Зевнул. Мимо проходящие шлюхи слегка посмеивались над ним. Осознав причину, Гонген вернулся обратно и оделся.
— Ты был хорош, — произнесла растянувшаяся на кровати рыжеволосая — увы, вчера — богиня плотских утех.
Гонген не ответил.
Вышел — и сразу за стойку. В кармане завалялось еще несколько медяков. Сыпнул трактирщику и получил темное пиво. Коул им уже вовсю нажирался.
— Личико бы ей как у той. — Указал пальцем на брюнетку, занимающуюся клиентом.
— У нее другие достоинства, — заступился Гонген.
— Верно.
Одетый в сюрко и коричневый плащ с фибулой в форме бордовой гарды рыцарь напоминал больше пьянчугу, лишившегося дома в ходе перепалки с женой по пьяни. Красный вздутый нос, маленькие мыльные глаза, черные волосы, глубокие морщины, слегка вздернутая верхняя губа, открывающая желтый клык. Никто бы не подумал, что этот человек может оказаться Коулом Громовержцем.
— Каково это в молнии побывать?
— Будто тебя поимели обмазанным перцем хером.
Многие не верили в то, что в сэра Коула попала молния, и он остался после такого жив, в отличие от двадцати воинов вокруг него. И Гонгена сжирал интерес наравне с голодом. Старый воин заказал себе хлеба и несколько яиц.
— И как это произошло?
— Все просто — рубил южных гадов. Повалил ливень, будь он проклят, мокрый черт. Взбрело мне в голову к холму выше подняться. Конечно, если правды ждешь, то прижали нелюди проклятые. Отступать пришлось. Но я не стыжусь. Отступал со сталью в руках. И тут… перченый хер пожаловал и свалил нас всех. Удача, сучка, меня любит. Я очнулся, а битва окончена. Ни черта не понимал, что происходит. Смотрю, свои победили, так заорал во все горло. Остальные поддержали. Клич помнишь тогдашний? Плохо то, что и своих же положило не меньше супостатов.
— Дрянное дело.
— Нисколько. Теперь я Громовержец, так его! Одного этого имени достаточно, чтобы любую мохнатку уволочь добровольно.
— Здесь твое имя не работает таким образом.
— Что правда, то правда. Щитоносный совсем разваливается, но в столице, я клянусь, Громовержец берет даром. Как сам-то Смертоносцем стал?
— Рубил тех, кто много горланил.
— Свалил прославленного засранца?
— Так и стал лучшим мечником Масмара, — гордо произнес Гонген.
— Лучшего мечника порубил, — просмаковал Коул. — Не каждый на такое способен.
Доев, Гонген вышел вместе с Коулом из здания. Все вокруг покрылось тонким слоем снега. Мимо промчались всадники, крича на прохожих. Через дорогу странный человек в шинели предлагал работу на какого-то знатного господина.
Гонген глубоко вздохнул.
— Томас Блум… — тихо произнес Коул. — Не то что бы я помнил каждого, но о таком не слышал.
— Ты сам-то зачем здесь?
— Нашли тело алого. Он доставлял книгу одному графу. Доставить доставил, но помер на обратном пути от меча. Или же мечей.
— Что это за книга?
— Дорогая, вся в золоте, не открыть заразу. Из личной библиотеки магистра. В ней что-то про счета написано и прочую купеческую гадость. — Сплюнул. — И вчера узнал здесь, что графа-то пришили тоже.
— Ты о Норгере?
— О нем самом. Еще и нечестивцев не всех перебили. Мир катится в бездну.
Они вышли к месту, где Гонген оставил своего коня. Однако нашел он лишь обрезанные поводья и пустой мешок.
— Какого черта?! — рявкнул Гонген, осматриваясь по сторонам.
Местные косо поглядывали на него, занимаясь своими делами. Кто что-то тащил, кто с кем-то вел оживленную беседу.
Коул хлопнул по спине Гонгена.
— Кто ж оставляет кобылу в таком месте? — ухмыльнулся рыцарь.
— Твари…
Гонген обнажил меч. Жители в страхе попрятались, как мыши в свои норы.
— Кто украл?! Лучше сразу признайся, или порублю всех!
— Хватит, — произнес Коул, — пойдем, сейчас стражи здесь не хватало. Не найдешь свою скотину уже. В городе получишь другую.
— В городе?
— Без грамоты меня не отпустили.
У городских ворот Коул вытащил из кармана грамоту. Стражник недоверчиво осмотрел рыцарей, особенно Гонгена. Узнал его. И все же не пропустить он не мог.
О том, как у Коула не выкрали эту грамоту, Гонген не спрашивал.
— Ломаешь голову, с чего это вдруг ты встретил меня в том свинарнике? — Коул поправил пояс, пялясь на задницу молоденькой аристократки. Та проходила мимо в компании молодого болвана-кавалера, покрасневшего от гнева. Его взгляд метался между мечом Коула и его голодными глазами. — Здесь бордель обдирает до нитки. Все втридорога. А с услугами дело обстоит смешно: не такие же для тебя будут ноги раздвигать. — Указал на очередную знатную даму. — Берут-то из простых. Два борделя с разными ценами, но одним товаром. А эти надутые индюки об этом и не догадываются. — Кивнул в сторону толстого, шарообразного человека в лазурной мантии.
— Ты где остановился? — спросил Гонген.
— В особняке князя Ульфгара Харга. Писанине магистра лучше подчиняться.
— И тех, кто не подчинился, ждет кара, — произнес Гонген.
— В твоей истории столько всего, что лучше отбросить все к чертям и думать о насущном. Ехать тебе надо к нему и объясниться. Не хочу, чтобы это прозвучало грубо, но тебя обвели, как дурака. — Заметил гневный взгляд Гонгена. — И без меня ты это прекрасно понимаешь. Можешь отвергать сколько влезет. — Указал на очередного представителя местной знати. — Можешь тоже убеждать себя, что здешние шлюхи совсем другие, чем там, за стенами города, только потому, что за этих ты платишь больше.
— Нравоучения все давать горазды, — буркнул Гонген.
— В общем, сэр Гонген Смертоносец, — улыбнулся Коул. — Езжай к магистру, скажи, как дело было, а если старый злиться будет, то говори, что Блум этот виноват в смерти одного из нас. В последний мой визит его волновало только это.
— Еще хотел спросить тебя об одном.
— О Песках?
— Так ли это?
Коул помрачнел, высморкался и кивнул.
— Доходили вести и о Песках.
— Получается, Блум из наших.
— Либо не с севера. А оттуда, откуда слухи расходятся.
— Нечестивец… — побледнев, прошептал Гонген.
Подойдя к подножью лестницы, к ним по ступенькам спустился слуга. Невысокий черноволосый паренек.
— Сэр Коул Громовержец. — Поклонился юноша и отдал бурдюк. — Ваш полугар. — Повернулся к Гонгену. — Приветствую, сэр…
— Гонген.
Коул передал бурдюк Гонгену. Тот принялся жадно пить. У паренька отвисла челюсть.
Влияние крепкого напитка не заставило себя ждать.
— Что-то еще, сэр? — обратился к Коулу слуга.