— Нажрусь как свинья.
Ночью Гонген встал помочиться в ведро. Голова слегка кружилась, тело ватное — все, как обычно. Снизу еще кто-то буянил. Звуки доносились беспрепядственно. Если бы старый рыцарь хотел подслушать чей-то разговор, то лучшего места, чем эта комната, не найти.
Сделав свое дело, Гонген упал на кровать. Ворочался долго: сон никак не приходил. Дремота навестила лишь раз, но чей-то крик внизу, а впоследствии и удар по стойке или еще чему-нибудь деревянному отогнали ее напрочь.
Хотелось пить. Жажда заставила Гонгена спуститься вниз. Перед этим он впопыхах нацепил на себя одежду и опоясался мечом. У каждого свои привычки — кто-то натачивает топор часами, кто-то без меча не выйдет даже в нужник.
— А, сэр Гонген. — Трактирщик успел налить себе не раз — покрасневшее лицо, глуповатая улыбка.
— Плесни чего-нибудь покрепче.
— Сию минуту.
Гонген сел на высокий стул.
В углу напивались наемники, в другом — простой люд, возможно, бочары, владельцы рыночных лавок и прочие, за столами в центре еле сидели гости из других земель, если судить по одежде.
— Не спится? — поинтересовался трактирщик.
— Нет.
Он налил пинту рома.
Осушив ее только до половины, к Гонгену подсели двое в кольчугах. Первым же делом рыцарь осмотрел их пояса. Мечей нет. По кинжалу и булаве.
— Ты-то рыцарь тот, алый? — спросил один.
— Я. — Опустил руку на эфес.
— Не надо, алый, не для драки сели, выпить хотим. Один из ваших спас мне жизнь под Дланью.
— Воевал с севером?
— И не только я. — Указал на другого наемника. — Это Чес, он тоже порубил немало. Я Орест.
— Гонген. — Ром оставался на донышке. — Долей еще.
— Нам тоже. — Щелкнул пальцами. — Куда путь держишь?
— На восток.
— К своим?
— К своим.
— Мы тоже возвращаемся домой.
В трактир ворвалось несколько оборванцев. Гонген насчитал их пять. Все с палками, ножами, кнутами. Гонген встал, достал меч из ножен до половины. В тот же миг из его легких вышел весь воздух.
— Прости, старик. Лучше бы ты спал дальше.
Оборванцы побежали верх по лестнице.
Орест достал кинжал и замахнулся. Лезвие стремительно приближалось. Гонген выставил ладонь — кровь плеснула ему в лицо. В дюйме от глаз остановилось острие клинка. Кинжал проткнул кисть насквозь. Гонген зарычал и кулаком огрел наемника между ног. Тот запищал и запрыгал.
С ревом рыцарь обнажил меч. Раздался хруст. Тело повело в сторону. Плечо боль разрывала на части. Гонген налетел на стол, перевернул его и упал на пол. Достал из ладони кинжал — кинул в сторону. Булава раздробила перевернутый стол. Чес хаотично махал ей и что-то кричал. Гонген разобрать не мог. Он отползал назад. Шипастый шар вбивался в пол, столы, стулья — во все, до чего мог достать. Кто-то набросился на Чеса и повалил его на пол.
Повставала пьянь. Она и спасла жизнь старого рыцаря. Гонген попытался встать. Оперся на правую руку — хруст, боль, вопль. Едва поднялся. Всюду воцарился хаос — люди везде бегали, метались, суетились. Кто-то с кем-то дрался, кто-то обворовывал уже мертвых, кто-то просто с криками выбегал из трактира.
Гонген взглядом поискал свой меч. Нашел рядом с разбитым столом. Кое-как поднял железку. Правой рукой не попользоваться — взял в левую. К тому времени Орест перерезал горло напавшему на Чеса мужику. Гонген воспользовался моментом и рубанул по спине наемника — искры от кольчуги. Орест развернулся, выпучив глаза. Начал выхватывать булаву — лезвие меча уже рассекало воздух. Отскочил назад и повалил встающего Чеса. Гонген подбежал и, зарычав, воткнул меч в развалившегося на полу Ореста. Достал — принялся рубить без передышки по Чесу. Кольчуге ничего не сталось, а наемнику переломал руки, ребра, отбил все органы. Чес захлебывался собственной кровью. Гонген выпрямился, закатил голову назад и глубоко вздохнул. Отшагнул. Орест что-то хватал рукой и смотрел в сторону. Чес еще мгновение издавал булькающий звук и замер.
Рыцарь подошел к стойке. Выхватил ром, оторвал от рубахи кусок ткани, макнул в жидкость и перевязал ладонь. С правым плечом дело обстояло хуже. Рука жгла адским пламенем, почти не двигалась, пальцы разгибались со страшной болью.
Гонген побрел к лестнице. Каждый шаг давался с трудом. Поднявшись на второй этаж, направился к комнате. Один оборванец стоял на страже. Почему он не спустился вниз, услышав такой переполох, Гонген не знал, и думать об этом не хотел. Он крепче сжал рукоять меча, благодаря чему его обагренное кровью лицо искривилось от боли.
Оборванец что-то крикнул подельникам и бросился на Гонгена с дубинкой. Старый рыцарь перерубил ему руку, а вторым движением всадил меч под ребра — дрожащая туша соскользнула по клинку на пол. Выбежал тут же другой, черноволосый, довольно молодой паренек. Не успел он осознать, что происходит, как металл выбил ему зубы и почти срубил голову — она повисла на куске плоти. Гонген переступил через паренька и вошел в комнату.
Бурб лежал мертвый в постели с перерезанной глоткой. Гаван тоже.
Едва переступив порог, Гонген резко шагнул назад, чуть не запнувшись об мертвеца. Топор Гавана мог раскроить ему череп. Трое оборванцев держали оборону, не пуская рыцаря внутрь, пока один из них не увидел срубленную голову товарища. В тот же миг слабонервного вырвало. Гонген подскочил, увернулся от неуклюжего замаха топором, полоснул по животу — кишки стали выпадывать наружу, и, занеся меч над головой, раскроил череп блевуну. Последний оборванец выпрыгнул в окно, бросив дубинку в сторону.
У того, кто тщетно пытался удержать свои кишки, Гонген отобрал мешочек с деньгами Бурба. Те самые серебряники теперь перешли к старому рыцарю. Оборванец шальными глазами смотрел на Гонгена и не мог сказать и слова. Взор его постепенно тускнел. Рыцарь видел, как покидала грабителя жизнь.
Гонген вытер меч об одеяло, осмотрел клинок и вдел в ножны.
Спустился по лестнице. Боль в плече все усиливалась.
Трактирщика давно след простыл, остальных посетителей тоже не осталось. Каким-то чудом Гонгену удалось незаметно выйти из дома и свернуть за угол. Целый отряд стражи через минуту ворвался в трактир. К тому времени Гонген петлял по узким улочкам. Везде темно, ничего не было видно. Несколько раз рыцарь запинался о камни и доски. Выйдя к более-менее освещенной улице, направился к дворцу, горящему яркими огнями на горном склоне.
В городе появилась суета. Народ постепенно выходил из домов. Глашатаи принялись за дело — каждый говорил о своем: один во всем винил Вердона, другой винил во всем торговые гильдии, третий нес полную ахинею.
Проскользнув мимо стражи, Гонген почти достиг дворца. Окровавленный рыцарь медленно приближался к стоявшим на страже солдатам. Заметив его, они обнажили мечи.
Ненайденные ответы
— А это твоя дочь? — Сандра подошла к перилам.
Внизу за столом ели рыцари Алой Гарды, Уилл и Арри. Уже глубокая ночь, но из-за стола они выходить не собирались. Яств было предостаточно. Уилл и Гвед выдавали истории о своих путешествиях одну за другой, конечно же с личными подвигами, которых было подозрительно много. Крисп сглотнул слюну.
— Да.
— Кем была ее мать?
— Это не твое дело.
— Вот как…
— Ричарда Пари ищут во всем Масмаре. И тут появляешься ты.
— Будь он виновен в том, что на него повесили, меня бы здесь не было.
— Он не помогал нечестивцу?
— Помогал.
— Тогда зря ты здесь находишься.
— Помогал, будучи обманутым.
— Заказ на груду масок тоже?
— Каких масок?
Крисп холодно посмотрел на сестру.
«Кому, как ни ему, впору заказать мешок масок? Кому, как ни ему, знать, как те должны выглядеть?»
— Он был информатором.
— Информатором? — Непонимающее выражение лица.
«Еще одна моя пешка, о которой меня не известили. Как много я еще не знал?»
— Крисп. — Она взяла его за руку. — Каким информатором?
«Самоуверенный мальчишка Блум, знавший о Пари и его связях с Семьей. Курт… Осторожный ублюдок».