– Серёг, а ты чего после армии делать будешь? В институт пойдёшь? – спросил Гриша, не отрывая глаз от своей картошины.
– Не знаю пока. Да, наверное.
– А я в пожарные хочу пойти. Мы с отцом как-то шли домой, он меня из детского сада забирал. И вот идём мы по Кронштадтской, а впереди пожарные машины гудят. Подошли посмотреть, а в доме на верхнем этаже – дым валит из всех окон. Они лестницу уже подняли, когда мы подошли. Жильцы, спасённые стоят – волнуются. И вижу я, спускается пожарный, а в руке кошку за шкирку держит. Спустился он по лестнице и кошку ту на дорогу поставил. Она убежала сразу, а я слышал тот пожарный говорит своему начальнику, мол больше нету никого, всех спасли. Отец у меня в кинотеатре работал механиком. Я ему говорю: «Папа, когда я вырасту, буду пожарником».
– А я хотел стать художником, – ответил Сергей. – Когда мне лет пять было, мы жили в общежитии в Черёмушках. Гуляли вокруг дома и одно окно на первом этаже было открыто. А дом был такой, что можно подойти, встать на какой-то бортик и сразу видно, что там делается. Вот заглянули мы с ребятами, а прямо у окна женщина сидит и на плакате буквы выводит. Она добрая оказалась – не прогнала, а положила чистую бумагу на подоконник и дала нам всем по кисточке. И что-то мы, наверное, рисовали там, уж не помню. Когда я начинаю думать, что все вокруг такие же злые, как наш старшина, то вспоминаю эту девушку, которая выставила кисти и краски случайно заглянувшим в окно детям, – засмеялся Сергей. – Я потом долго хотел художником стать.
– Заканчиваем чистку картофеля, – в помещение зашёл дежурный по кухне.
– Хорошо, что мы тут встретились, – негромко сказал Гриша.
– Это точно.
– Через две недели нас, наверное, раскидают. Ты адрес мой возьми обязательно. И приезжай.
– Ладно, – лениво ответил Сергей.
– Обязательно приезжай, забудешь ведь, чучело, – и так метко шлёпнул картошину в ведро с водой, что брызги угодили Сергею на лицо. Он улыбнулся и кивнул ему, мол, «всё будет нормально».
За этой сценой наблюдал нынешний, взрослый Сергей, и тоже улыбался. Ангел потянул его за плечо, на мгновение стало темно. Сергей обнаружил себя в своём времени, на Сахалине, в том же месте, где он заглянул в дрожащий круг, который и сейчас был перед ним. Ещё через несколько секунд этот круг немного увеличился, стал нечётким и растворился в воздухе, как дымное колечко, умело выпущенное опытным курильщиком.
Ангел укоризненно сказал:
– Он потом писал на твой домашний адрес – мама тебе все письма передавала. Ты не ответил. А лет 10 назад ты эти письма нашёл, посмотрел одно и засунул пачкой в коробку. А ведь Гриша просил тебя выслать фотографии с вашей присяги.
– Да я хотел ему выслать, забыл просто.
– А помнишь, эта коробка со шкафа упала и все письма высыпались? Это я сделал, думал, вдруг обратишь внимание, вспомнишь про Гришу. Напишешь ему, поедешь на Сахалин.
– А вроде он был тамбовский?
– Ну и что, что тамбовский. Гриша учился, женился, уехал сюда, работал спасателем. У него, кстати, государственная награда есть. А, чего там… – Ангел махнул рукой, – разве всю жизнь расскажешь. Уж кто-кто, а он бы тебе так показал Сахалин, как никто.
Они шли вдоль откоса, вертели головами и глубоко вдыхали беспокойный ветер. Заметив, как Сергей потирает плечо, всезнающий спутник сказал:
– Однако, действительно, прохладно. Давай-ка погреемся, – и, начертив в воздухе большую дверь, шагнул в дрожащее зазеркалье. Сергей последовал за ним.
ХХХ
Они вышли на пепельно-серой равнине. Было ощутимо теплее и гораздо тише.
– Мы на луне? – в вопросе Сергея была нота удивления. – Хотя, подожди, на луне же воздуха нет, да и небо тут земное.
– Да, это Камчатка. В позапрошлом году было извержение, но и сейчас кое-где можно увидеть живую лаву. Пойдём.
Вокруг нечасто валялись остроугольные глыбы размером от футбольного мяча до автомобиля. Ещё реже встречались островки молодой травы. Общий тон окружающего пейзажа переливался от серого до чёрного. Было очень тепло и безветренно, белые пушистые облака занимали третью часть огромного голубого неба и совсем уж редко, за камнями, можно было углядеть одинокие жёлтые цветы. Поднявшись на небольшую сопку, они увидели группу пёстро одетых людей, щелкающих фотоаппаратами. В глубине равнины дремал оранжевый вертолёт.