Излишне напоминать, что, находясь в теле Молодого Охотника, я тоже прошел через все эти ощущения…
Сколько прошло времени, Молодой Охотник не знал, но постепенно к нему вернулись силы. Он даже сумел распутать лианы, которыми были связаны его ноги.
Он лежал на поляне, неподалеку от того места, где происходило сражение. Рядом с ним лежали еще шесть мужчин Само. Они негромко стонали. Чуть в стороне неподвижно сидели на траве несколько их соплеменниц. У Молодого Охотника помутилось в глазах — Быстроногой среди них не было.
Поблизости расхаживало несколько Рыжеволосых. Они свирепо поглядывали на пленников, то и дело поднимая к плечам каменные топоры.
В лесу послышался какой-то шум, словно сквозь чащу продиралась большая толпа. Шум становился все явственней. Наконец на поляну вышли другие Рыжеволосые. Они привели с собой всех людей племени Само — женщин, стариков, детей. Здесь была и Вещунья. Рыжеволосые относились к ней почтительно. Видимо, они решили, что с теми, кто служит духам, лучше не ссориться, чтобы не накликать на свою голову беды. Быстроногой не было и среди вновь прибывших.
Тем временем на поляну высыпало все племя Рыжеволосых. Окружив людей Само плотным кольцом, победители в упор рассматривали побежденных. Детишки смеялись, строили гримасы и кувыркались в траве, выискивая на стеблях жучков, которых между делом отправляли себе в рот.
Вперед вышел Вожак Рыжеволосых — косматый, дикого вида и дикой силы человек, похожий вросшей в плечи головой на вепря. Начал вершиться скорый первобытный суд.
Настала тишина. Рыжеволосые умолкли в предвкушении редкостного зрелища и с любопытством смотрели на пленников. Даже малыши, забыв на время о подножном корме, замерли, вцепившись в своих матерей.
Прежде всего Вожак спросил у Вещуньи, будет ли она просить своих духов, чтобы те помогали Рыжеволосым. За это он обещал сытно кормить мясом и ее, и духов. Старуха согласилась, поставив одно условие: Рыжеволосые должны уважать духов Солнца и слушать их советы. Этим ответом Вожак остался доволен. Он велел увести Вещунью в пещеру и хорошенько накормить ее.
Потом он осмотрел девушек и женщин Само, выбрав из них самых молодых и крепких. Отныне они будут женами Рыжеволосых, сказал он. И дети от них будут Рыжеволосыми.
Точно так же поступил он с детьми, отобрав среди них всех здоровых и сильных.
Оставшихся — по большей части стариков и старух — Вожак велел увести подальше в лес и оставить там. Охотиться они все равно не смогут и в конце концов умрут от голода или же станут добычей хищников.
Оставалось решить судьбу пленных мужчин — семерых сильных, здоровых мужчин. Вожак стоял возле них в раздумье. На его узком треугольном лбу обозначились глубокие складки. Этих людей нужно убить, сказал он наконец. Если их оставить в племени, они будут мстить Рыжеволосым, а если бросить в лесу, будут охотиться на зверей, которые принадлежат Рыжеволосым. Вожак поднял руку вверх, а затем резко опустил ее вниз.
В центр круга вошли трое Рыжеволосых с узкими каменными топорами, приблизились к несчастным пленникам. Топоры поднялись и опустились, трава и песок под нею заалели. Забилась в агонии и вторая жертва.
И тут инстинкт самосохранения взял свое. Молодой Охотник вскочил на ноги, освободился от распутанных ранее лиан и помчался вперед к спасительной чаще. Все произошло так быстро, что Рыжеволосые были ошарашены. А когда пришли в себя, беглец уже был далеко. Не оглядываясь, продирался он сквозь заросли, бежал через лес, через плато к своей пещере, единственному месту на планете, которое знал. Он не думал о погоне, о боли, о будущем, он вообще ни о чем не думал. Одна страсть гнала его вперед — во что бы то ни стало добраться до пещеры. …В пещере было темно и пусто. Рыжеволосые не только увели с собой людей, но и погасили очаг, огонь в котором поддерживался изо дня в день в течение многих лет, унесли шкуры, ступы, припасы, ножи — весь нехитрый скарб маленького племени.
Молодой Охотник сел на большой плоский камень в центре пещеры и бессильно уронил голову на грудь. Цели он достиг, но что делать дальше? Что делать одинокому, раненому, темному человеку в неоглядном враждебном мире?
Вдруг в дальнем углу пещеры послышался тихий шорох. Охотник вскочил, готовый к худшему.
Глаза его уже привыкли к мраку, царившему здесь. Охотник увидел… Из глубины пещеры к нему шла Быстроногая. Шла осторожно, робко, точно боясь поранить ногу. Остановилась рядом и погладила жесткой красноватой ладонью его плечо.
— Тебя не убили? — спросил он, не смея шелохнуться.
— Я убежала, — ответила она и потрогала его руку. — Очень больно?
— Нет, совсем не больно. — Ему как будто и в самом деле стало гораздо легче.
— Я вылечу тебя, — пообещала она, — старуха показала мне травы. — И Быстроногая неожиданно эаплакала.
— Почему ты плачешь? — спросил Молодой Охотник, впервые притрагиваясь к ней. В нем вновь пробудилось чувство, испытанное в лесу перед схваткой с Рыжеволосыми.
— Что с нами будет? — всхлипнула она. — Рыжеволосые придут и убьют нас.
— Мы спрячемся.
— У нас нет ни огня, ни пищи.
— Мы будем охотиться. А огонь я сумею развести. Мы уйдем отсюда через горы и там найдем новую пещеру. — Он становился увереннее с каждым словом.
— Разве у нас хватит на это сил?
— Хватит! — тряхнул он головой. — Я — сильный, ты — сильная. А потом у нас родится сын, а потом еще много сыновей и дочерей. У нас будет новое племя. — И Молодой Охотник осторожно сжал ее сильную руку.
Тут моя голова странно закружилась. Сознание затуманилось, словно отделяясь от тела Молодого Охотника. «Приключения продолжаются», — только и успел подумать я, проваливаясь в никуда.
Очнулся я на обыкновенной металлической больничной койке. Но все-таки эта койка меня ни в чем не убеждала, как не убеждала и чисто выбеленная скромная комната, в которой я находился. Разве можно было поручиться, что за стенами этой комнаты не расстилается доисторический лес, где взывает к духам Солнца Вещунья, выслеживает дичь Молодой Охотник, а в пещере разводит огонь Быстроногая?! А может, я уже в иной эпохе, в теле какого-нибудь средневекового рыцаря?
Я приподнял голову и с превеликой радостью убедился, что нахожусь в собственном теле. Хотя я и был покрыт теплым шерстяным одеялом, но ощущал — каждая мышца повинуется разуму, моему разуму. Лишь перебинтованная рука внушала некоторое беспокойство.
Однако, где я ее поранил? Уж не в схватке ли с племенем Рыжеволосых? Должен сказать, что первобытная эпоха теперь казалась мне более реальной, чем последние события в лаборатории.
В моей комнате было небольшое окно, задернутое белой занавесочкой. Однако занавеску задернули не до конца, и, приглядевшись, я понял, что за окном город, большой, шумный, современный город.
Если судить по обстановке в комнате, то я нахожусь в своем времени, в последней четверти двадцатого века.
Однако… мало ли что…
Открылась дверь, в комнату вошел невысокий человек в белом халате. У него была аккуратная курчавая бородка и сухое, умное лицо исследователя. На большом носу сидели очки с сильными линзами.
Застав меня бодрствующим, он обрадовался.
— Ага! — воскликнул с удовлетворением. — Я вижу, дело пошло на поправку. Как самочувствие?
— Вполне нормально! — ответил я и ощутил, как заныла рука, поврежденная в стычке с Рыжеволосыми — тьфу! — вероятно, при падении в лаборатории.
— Меня зовут Эхсон Низамович, — сказал человек, — я главврач и одновременно хирург больницы, в которую вы имели несчастье попасть.
— Выходит, меня лечили вы?
— Правильнее сказать, я был одним из тех, кто занимался вашим здоровьем, — ответил он, тонко улыбаясь. Похоже, он был славным парнем, этот главврач.
— Никогда не думал, что медицина так здорово шагнула вперед. — Мне хотелось сделать ему комплимент. — Я получил массу впечатлений.
— Каких впечатлений? — слегка нахмурился доктор.
— Самых разных. Ведь я попал в доисторическую эпоху. Первобытнообщинный строй, охота, стычка с соседним племенем, поклонение духам Солнца — понимаете?