Азизов волновался. Кажется, уже не новичок в космосе и не одна экспедиция за плечами, а вот получил сегодня вызов из Центра и целых три дня не находил себе места.
Радий Артурович Винтицкий уже ждал Азизова. Он поднялся навстречу космонавту, крепко пожал руку. Они были почти одногодками, и Винтицкий, до того как его избрали руководителем Центра, тоже немало полетал. И хотя они не участвовали ни в одной совместной экспедиции, тем не менее отлично знали друг друга и были на «ты».
Винтицкий переложил на столе какие-то бумажки, задал несколько общих вопросов о здоровье, настроении, о семье.
— Ну как, — спросил он наконец, — есть желание еще разок прогуляться по Галактике?
— Смотря что за прогулка, — осторожно ответил Азизов.
— Да тут рядом, — словно речь шла о соседней комнате, обронил Радий Артурович.
— Насколько я знаю, планируется только одна подобная экспедиция Ренэ?
— Да, Ренэ.
Некоторое время сидели молча.
— Жарко! — первым нарушил молчание Азизов.
Винтицкий нажал на одну из клавишей пульта. В кабинет въехала тележка-автомат, уставленная бутылочками. Огибая стол, она подкатила к Винтицкому:
— Я не хочу, — отмахнулся тот.
Тележка развернулась и подъехала к Азизову.
Он взял с подноса высокий бокал, смешал лимонный сок с минеральной водой.
— А экипаж?
— Экипаж, как всегда, подбирает командир из кандидатур, предложенных Высшим Советом.
— Какой состав утвердили на этот раз?
— Три человека, причем вместе с командиром. Тебе предстоит подобрать еще двоих.
— Но почему столь ограничен экипаж?
— Совет решил, что этого достаточно. Во-первых, «Алмаз» нашпигован автоматикой и кибернетикой, ну, а во-вторых, тот риск, которому вы подвергаетесь, не станет меньше, если на борту «Алмаза» будет еще тридцать человек. Кроме того… — Винтицкий замялся.
— Я слушаю, — нетерпеливо проговорил Азизов.
— Кроме того, существует мнение, и к нему нельзя не прислушаться, что на планете Ренэ земляне столкнулись с проблемой, которая, возможно, не будет решена в ближайшем будущем. На вас возлагается в основном разведывательная миссия. Вы должны собрать дополнительные данные и вернуться. Обязательно вернуться, слышишь, Олмос. Возможно, — он закрыл глаза и покачал головой, — еще не одна экспедиция побывает там, прежде чем мы разгадаем тайны Ренэ. Но учти, Олмос, это я говорю тебе одному.
— Ясно.
Винтицкий достал из ящика стола лист бумаги и протянул командиру.
— Вот список. Здесь двенадцать человек. Ты прекрасно знаешь каждого. Я не тороплю тебя, но… в общем, думай. — И он пододвинул к себе лежащий на краю стола журнал.
— Я беру Шахбоза Муратова, — едва взглянув в список, сказал Азизов.
— Муратов слишком молод.
— В его годы я налетал втрое меньше. У него светлая голова.
— Муратов неважный биолог и совсем плохой медик.
— Зато там понадобится отличный физик, прекрасный химик и знающий геолог. А Муратов как раз и является таким специалистом.
Винтицкий хотел еще что-то возразить, но воодушевленный Азизов перебил его:
— И кроме того, у Муратова есть качество, которым невозможно пренебрегать, особенно в нашем деле.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Винтицкий, оторвавшись от журнала.
— Везучесть.
— Ну, знаешь!
— Знаю, — коротко отрезал Азизов. — Потому и говорю.
Винтицкий улыбнулся, развел руками:
— Что ж, тебе виднее… Будем считать кандидатуру Шахбоза Муратова утвержденной. Кто второй?
Азизов повертел список и отложил в сторону.
— Второго здесь нет.
Винтицкий с удивлением приподнял бровь:
— Как это понимать?
— Понимать это надо так, что второй член экипажа сидит в настоящий момент в Алма-Атинском метеоцентре и, возможно, даже не помышляет о путешествии на Ренэ. Его имя Укен Авезов.
— Но ведь он не космонавт. Он, наверное, и с Земли никуда не выбирался.
— Почему же? Проходил практику на Венере, бывал на Сатурне. Неужели ты полагаешь, что я возьму неоперившегося птенца?
— Ренэ… — вздохнул Винтицкий и спрятал список кандидатов в стол. Ну что ж… Пусть будет Укен Авезов. Но, — он предостерегающе поднял указательный палец, — до включения в состав экспедиции этот твой Авезов должен пройти испытания на тренажере.
— Не возражаю.
— Хорошо. Тогда срочно вызывай его сюда, а я попрошу, чтобы ребята подобрали для него подходящую программу.
После небольшой паузы Винтицкий спросил у Азизова:
— Ты тоже веришь в версию о песчаных бурях?
— Я считаю, что мы должны как можно подробнее изучить это явление. Только когда мы будем в полной уверенности, что песчаные бури безопасны, только тогда сможем начать поиски в других направлениях, — уклончиво ответил командир.
— Понятно. Кстати, а чертежи «Алмаза» ты просмотрел?
— Ну разумеется.
— Там небольшое изменение. Мы переделали посадочный блок.
— Я слышал об этом.
— Хочешь посмотреть макет?
Винтицкий прошел в угол кабинета и сдернул покрывало с какого-то громоздкого предмета. Под покрывалом был стеклянный куб, внутри которого на зеленой подставке покоился макет посадочного блока.
— Но ведь это… — пробормотал удивленный Азизов.
— Чему ты удивляешься? Конструкторы получили задание разработать особо устойчивый блок. И задание они выполнили, нашли оптимальную форму.
— Но ведь это точная копия камней с Ренэ! — воскликнул Азизов.
— Только гораздо больших размеров.
— И все же странное совпадение…
Укен Авезов застегнул шлем с датчиками на контрольный контакт и, провожаемый подбадривающими взглядами проверяющих, спустился через узкий люк в камеру.
Странно! Еще две недели назад не было для него более интересного дела, чем подготовка к летней экспедиции в Гималаи. Там, в обсерватории Всемирного метеоцентра, он рассчитывал собрать недостающие данные для своей новой работы.
Неожиданно события круто изменили привычный уклад жизни.
Все началось с визита известного космонавта Азизова. Олмос Азизович приходил, чтобы навести справки о природе космических вихрей. Укен охотно давал пояснения. Ему было лестно, что знаменитый гость с таким вниманием и интересом слушает его.
Затем последовал вызов из Космического Центра, где Авезову предложили пройти испытания на тренажере. «Зачем?» — недоумевал Укен. Он не собирается в полет. Но вот вчера появилось сообщение, что командиром звездолета «Алмаз» назначен Азизов. Нет ли здесь взаимосвязи с вызовом его в Космический Центр?
— Готовы? — послышалось в шлемофоне.
— Готов, — четко ответил Укен.
— До старта осталось тридцать секунд. Счастливого полета!
Там, «наверху», явно иронизировали. Ребята выполнили просьбу Винтицкого и подобрали ему «веселенькую» программу: Укену предстояло «совершить посадку» на планету Финтифлюшка.
— Спасибо за напутствие, — в тон ответил Укен. Чуть подумал и пообещал: — Ждите сувениры.
Закрылся люк. Погас свет. Кресло качнулось, и Укен почувствовал, что мчится с громадной скоростью по черному тоннелю.
Конечно, Укен не был новичком в космоплавании. С одной стороны, он отчетливо осознавал: все, что сейчас произойдет с ним, — произойдет не всерьез, не на самом деле, это имитация настоящего. С другой стороны, он прекрасно знал: сознание испытуемого настолько втягивается в тренажный процесс, что начинаешь относиться абсолютно реально к своим нереальным приключениям. И он волновался: сумеет ли не отвлечься, выполнить задание как надо? А главное — не попадет ли в смешное положение? Ведь там, «наверху», бесстрастно зафиксируется любой его промах.
Негромко запела сирена, давая знать, что корабль приближается к Финтифлюшке. Прямо в глаза ударил нестерпимо яркий зеленый свет звезды Корсар. На Финтифлюшку Укену нужно было сесть с теневой стороны. Почему этого он не знал. Нужно было, и все — так приказывала программа.